Проклятая игра - Клайв Баркер (1985)

– Это не обычный нарушитель, Штраус, как ты, конечно, знаешь. Этот человек – профессиональный убийца первого ранга. Он пришел сюда с явной целью убить меня. Благодаря твоему вмешательству и собак это не удалось. Но он попробует еще раз.

– Тем больше причин найти его, сэр.

– Никакая полиция в Европе не сможет его найти.

– …Если он известный убийца, – продолжал настаивать Марти. Его нежелание отпускать эту кость, пока из нее не будет извлечен костный мозг, начало раздражать старика. Он прорычал в ответ:

– О нем знаю я. Возможно, еще те немногие, кто встречался с ним на протяжении долгих лет… Но это всё.

Уайтхед прошел от окна к своему столу, отпер его и достал что-то завернутое в ткань. Он положил его на полированную столешницу и развернул. Это был пистолет.

– В дальнейшем ты всегда будешь носить его с собой, – сказал он Марти. – Бери. Он не кусается.

Марти взял со стола пистолет. Штуковина была холодной и тяжелой.

– Не сомневайся, Штраус. Этот человек смертельно опасен.

Марти переложил пистолет из руки в руку; он казался уродливым.

– Проблема? – поинтересовался Уайтхед.

Марти обдумал ответ, прежде чем заговорить.

– Просто… э-э… я же на условно-досрочном освобождении, сэр, и должен подчиняться букве закона. А вы даете мне оружие и приказываете стрелять в кого-то без промедлений. Я не сомневаюсь в том, что этот человек, как вы говорите, убийца, но мне не кажется, что он был вооружен.

Выражение лица Уайтхеда, до сих пор бесстрастное, изменилось, когда Марти заговорил. Он ответил резким тоном, показав желтые зубы.

– Ты моя собственность, Штраус. Либо ты займешься мной, либо уберешься отсюда к чертовой матери завтра утром. Мной! – Он ткнул себя пальцем в грудь. – Не собой. Забудь о себе.

Марти проглотил вереницу возможных возражений: ни одно из них не было вежливым.

– Хочешь вернуться в Уондсворт? – сказал старик. Все признаки гнева исчезли, желтые зубы спрятались, словно нож в чехол. – Хочешь?

– Нет. Конечно, нет.

– Можешь вернуться, если хочешь. Просто скажи.

– Я сказал – нет!.. Сэр.

– Тогда слушай, – сказал старик. – Человек, которого ты встретил прошлой ночью, хочет причинить мне вред. Он пришел сюда, чтобы убить меня. Если он придет снова – а он придет, – я хочу, чтобы ты ответил ему тем же. А дальше будет видно – верно, сынок? – снова показались зубы, улыбка лиса. – О да… будет видно.

Карис проснулась в плохом настроении. Поначалу она ничего не помнила о прошедшей ночи, но постепенно начала вспоминать неудачный наркотический приход: комнату, похожую на живое существо, призрачные кончики пальцев, которые теребили – о, так нежно – волосы у нее на затылке.

Она не могла вспомнить, что произошло, когда пальцы погрузились слишком глубоко. Может, она просто легла? Да, теперь она вспомнила, что легла. И лишь когда ее голова коснулась подушки и сон овладел ею, началось самое дурное.

Не сны, по крайней мере, не такие, как раньше. Не было ни театральности, ни символов, ни мимолетных воспоминаний, переплетенных с ужасами. Там вообще ничего не было, и это был (все еще сохранялся) ужас. Она очутилась в пустоте.

– Пустота.

Будучи произнесенным вслух, слово казалось мертвым; оно и близко не описывало место, которое она обнаружила: его пустота была более безупречной, а ужасы, которые оно пробуждало, более ужасными; надежда на спасение в его глубинах – более хрупкой, чем в любом другом месте, о котором она догадывалась. Легендарное нигде, рядом с которым любая тьма была ослепительно-яркой; другое отчаяние, которое она испытывала, – просто флиртом с пропастью, но не самой пропастью.