Прыжок в бездну - Марина Эльденберт (2021)

Вспышки сейчас отовсюду – фотограф делает кадры с разных ракурсов, а я продолжаю подниматься. Пусть музыку не слышит никто, но именно она помогает мне вплетаться всем телом в ленты, и я уже не представляю, где заканчиваются они, где начинаюсь я. Мы сплошное продолжение друг друга – платье – воздух – ленты – полет – оплетающая меня ткань – сила в руках – невиданная, непознанная легкость, от которой сердце колотится все сильнее.

Не будет сомнений,

Не будет обид.

Новое время

Нас освободит!

Ведь мир многогранен,

И в нем на пути

Так просто, открывшись,

Счастье найти.

То счастье, что рядом

С тобой, для меня

Казалось сильнее

Любого огня.

На миг на подъеме – перед тем, как рухнуть за самую нижнюю высотку – мне в глаза попадает солнце. А следом – ветер, который подхватывает меня, чтобы швырнуть назад. И я впервые за все время, наверное, впервые за всю свою жизнь позволяю себе просто парить. Парить, по-настоящему прощаясь с Торном и с тем, что могло бы быть.

Я должна была сделать это еще на празднике, но я делаю это сейчас.

Казалось, но прошлое

Здесь и сейчас

Закончится и для тебя

И для нас.

И мы, распахнув

Крылья сердца в груди,

Уверены будем,

Что все впереди.

Пусть новый день

За собою зовет.

Шагай же в него…

Как впервые в полет!

Полет раскрывается в тонком, едва уловимом мгновении, когда я действительно лечу, пальцы обнимают ленты, а они меня. В самой высокой точке я смотрю вниз, солнца уже нет, сейчас есть только лампы, и в этом холодном свете под прицелами камеры фотографа я чуть расслабляюсь.

И падаю вниз.

Раскручиваясь на лентах все ниже, ниже, ниже, быстрее, от вдоха до выдоха, до чьего-то крика, чтобы остановить падение за несколько миллиметров над сценой.

И коснуться босыми ступнями прохладной поверхности, напоминающей зеркальную плитку. Фотограф продолжает снимать, все остальные застыли статуями. Ветер отбрасывает волосы с лица, меня на миг опять ослепляет вспышка, а после я вижу Бена. Он стоит чуть поодаль, и стоит мне замереть, срывается с места. Совершенно беспардонно оттолкнув стилиста, просто хватает меня за руку и тащит за собой.

– Стой! – говорю я. – Да стой же. У меня фотосессия!

Бен останавливается, но только для того, чтобы стянуть куртку и набросить мне на плечи, и этого времени хватило для того, чтобы Лари шагнула к нам.

– Слушай, ты, набл с горы…

Я не увидела, а скорее почувствовала, как вспыхнули его глаза. Потому что харргалахт тоже вспыхнула.

– Ты вытащила мою женщину полуголую на улицу? – поинтересовался он. – И заставила ее рисковать собой?

У Лари натурально отвисла челюсть. У меня же ее, попросту говоря, заклинило, потому что как иначе объяснить то, что я даже ничего сказать не смогла, даже когда Бен подхватил меня на руки и понес к лифтам? В лифте я честно попыталась что-то сказать и не смогла снова. Потом была попытка на подземной парковке. Но расклинило меня, только когда я оказалась внутри его флайса, по-прежнему в его куртке, и когда дверца опустилась – бесшумно, а салон стал стремительно прогреваться.

– Это что только что было?

Ответа не последовало, поэтому я предприняла вторую попытку:

– Бен! У меня фотосессия!

Флайс никуда не двигался, я нажала кнопку открытия двери, но она не сработала. Я резко обернулась к нему в тот же момент, когда он резко обернулся ко мне.

– Ты чем вообще думала, Лаура?!

– Голос на меня не смей повышать! – огрызнулась я. – Чем я думала – не твоя проблема. Эта фотосессия – мой заработок на три месяца.

– Я о том, что ты полезла туда без страховки. В холод. У тебя вообще мозги есть?!

– Открой дверь!