Чудотворцы - Саймон Рич (2012)

«СовТест» – то есть «тест на совместимость» – был впечатляющим продуктом компьютерной техники. Проанализировав тысячи ключевых переменных, он с абсолютной уверенностью рассчитывал, насколько счастливы будут вместе те или иные два человека. «Никогда не пытайтесь соединять сердца, – гласило руководство, – пока не запустите „СовТест“».

– Неудивительно, что они друг друга любят, – сказал Крейг. – Ты погляди.

Он ввел в компьютер имена Сэма и Лоры, нажал F4 и стал ждать результатов. Когда на экране появились цифры, Элиза восхищенно присвистнула. Оценка совместимости варьировалась от нуля («неизбежное убийство/самоубийство») до ста («гарантированное блаженство») очков. У Сэма и Лоры было девяносто шесть. Совпадали их чувство юмора и вкус в выборе мебели. Они оба горели любовью к чесноку и ненавистью к грибам. Оба казались друг другу симпатичными – Лора считала очаровательным и то, что Сэм начинал понемногу лысеть. Даже вкусы желейных мишек им нравились разные, так что так что при покупке одной пачки на двоих в кинотеатре исключались какие бы то ни было ссоры и обиды. Идеальную совместимость портила лишь кривая носовая перегородка Сэма: Лора спала чутко, и его храп, скорее всего, мог бы иногда ее будить. Но небольшая операция могла исправить и это.

– Как они познакомились? – спросила Элиза.

– Сейчас покажу, – откликнулся Крейг.

Он набрал в Сервере «Сэм Катц и Лора Поттс» и нажал на самую первую ссылку.

Земля. 4 сентября 2007 года

О протесте Лора Поттс прочитала на огромной красной листовке, висевшей на доске мероприятий:

Каждые два часа на бангладешской фабрике погибает один безвинный ребенок.

Не стой в стороне.

Сбор в полдень субботы.

Пересечение Четырнадцатой улицы и Бродвея.

Информация показалась девушке не слишком правдоподобной (согласно этой статистике, каждый день погибало по двенадцать детей). Но очередного одинокого дня, полного батончиков-мюсли и сомнений в том, не стоит ли позвонить матери, Лора бы просто не вынесла. Она пропустила вечеринку в «Сигма Ню» и проспала всю напролет поездку к статуе Свободы. Сегодня был последний день знакомства с колледжем, и этот протест казался Лоре последним – быть может, что и в жизни – шансом завести друзей.

Пока что все было просто ужасно. Лора жила в комнате на шестерых – с пятью девушками, только что принятыми в команду по хоккею на траве: эти огромные, словно молодые кобылы, дамы вечно занимали душ и размахивали клюшками, которые везде таскали с собой. Лора пыталась завести с ними беседу, но они все время спешили в спортзал или столовую и, кажется, ее попросту не слушали. Ей снова и снова, из раза в раз приходилось повторять им одно и то же.

– Привет, я Лора. Я из Афин, это в Джорджии.

– Что?

– Из Афин!

– Что?

– Это на юге!

– А.

Подобные разговоры ее беспокоили. Может, ее не понимали из-за акцента? Может, она говорила слишком тихо?

Две самые близкие ее подруги учились в университете Джорджии. Она хотела позвонить им, но боялась, что начнет плакать в трубку. Вместо этого она посылала им короткие сдержанные электронные письма в стиле путеводителя по Нью-Йорку.

«Здесь так много потрясающих ресторанов, – гласило последнее письмо. – Можно хоть всю жизнь ужинать в разных заведениях, но все всё равно не обойти!»