Империя ангелов (перевод Аркадия Кабалкина) - Бернар Вербер (2000)

Я все вынес, но «выздоровление» – уже перебор. Это та капля воды, что переполняет чашу.

Из коридора доносится голос Татьяны: она сообщает благую весть всему персоналу больницы.

– Игорь выздоровел, Игорь выздоровел! – кричит она как оглашенная каждому встречному.

– Умоляю тебя, ангел, пошли мне в знак нашего союза метастазы! Ты помогал мне в мелочах. Если ты отвернешься от меня в серьезном деле, значит, ты безответственный ангел.

Окно палаты открыто. Я свешиваюсь из окна. Больничный корпус высоченный, падение с пятьдесят третьего этажа – это то, что мне нужно.

Действовать без раздумий, иначе струшу. Я прыгаю и камнем лечу вниз.

В окнах, мимо которых я пролетаю, люди заняты привычными делами. Некоторые, замечая меня, удивленно разевают рот.

«Быстрый или мертвый». Поправка: быстроты мне не занимать, но совсем скоро я буду мертвее мертвого.

Земля все ближе. Кажется, я свалял дурака. Надо было хоть немного подумать.

До земли всего десять метров. Я закрываю глаза. Мгновение, когда все мои кости ломаются об асфальт, остается незамеченным. Я был твердым, а стал жидким. Больше им меня не вылечить. Секунда адской боли кажется часом, а потом все прекращается. Я чувствую, как меня покидает жизнь.

165. Венера, 25 лет

Я развелась с Ричардом. Теперь я встречаюсь с моим адвокатом Мюрреем Бенеттом, юридической звездой. Всего за неделю он закрепляется в моей жизни, теле, шкафах и в моих контрактах.

Жизнь вдвоем с ним превращается в постоянный контракт. Он говорит, что совместная жизнь, будь она сожительством или супружеством, должна подчиняться правилу «три-шесть-девять», как при найме квартиры. Каждые три года партнеры, недовольные ситуацией, пересматривают условия или разрывают контракт; если довольны, то контракт автоматически продлевается на следующие три года.

В этом вопросе его не переубедить. «Классическое» супружество он называет глупостью. Это пожизненный контракт, подписываемый сторонами в ситуации, когда невозможно разобраться в его условиях, настолько двое ослеплены своими чувствами и страхом одиночества. Если супруги подписывают его двадцатилетними, то он сохраняет силу примерно семьдесят лет, не подвергаясь никаким поправкам. При этом общество, нравы, сами люди усиленно развиваются, из-за чего неминуемо наступает момент, когда контракт полностью ветшает.

Мне плевать на весь этот юридический треп, мне ясно одно: Мюррею подавай секс в акробатических позах. С ним я узнаю такое, что неведомо даже Камасутре. Он овладевает мной в самых неподходящих местах, где нас может увидеть случайный прохожий. Опасность действует как приворотное зелье.

Когда мы ужинаем с его «бандой», состоящей по большей чести из его прежних подружек, я чувствую их готовность растерзать меня, последнюю, кто отхватил завидное место его возлюбленной. Мюррей всех их смешит своей болтовней.

– Как и все адвокаты, я терпеть не могу невиновных клиентов. Когда выигрываешь дело невиновного, тот считает это нормальным делом, когда проигрываешь, он думает, что в этом виноват ты. То ли дело виновный: проиграешь – он сочтет это неизбежным, выиграешь – он готов тебе ноги целовать.

Всем весело. Кроме меня.

Сначала мы с Мюрреем обозначили в квартире свои территории. Вот это моя спальня, это – мой кабинет. Здесь место для моей зубной щетки, а ты клади свою вон там. В наших шкафах сплошь его пиджаки, джемперы и рубашки. Все мое загнано на самый верх или в самый низ. Мне бы с самого начала отнестись к таким штучкам с подозрением.

Из всех знакомых мне мужчин Мюррей первый со столь сильной приверженностью понятию территории.

Он готов на любые ухищрения ради расширения своих границ:

Кто владеет дистанционным пультом и выбирает телепрограмму?

Кто первым бежит утром в туалет и в ванную?

Кто читает там газету, не учитывая, что другой заждался?

Кто берет трубку, когда звонит телефон?