Дни Солнца - Андрей Хуснутдинов (2021)

Советник разминал салфетку с таким усилием, что она крошилась. По щекам его ходили желваки. Он вдруг сказал:

– Не отдавай им ее, слышишь.

– Что?

– Сейчас против нее бросят всё. Во Дворце ей уже не выжить. Государыня выиграла день-другой, отправив ее сюда. Но теперь есть шанс. После гостиницы у Факультета полные штаны, а что лезет в тебе на рожон, пусть лезет.

Андрей сидел как пораженный громом.

– Почему ей не выжить?

Советник достал из плаща звонивший телефон и выключил его.

– …Если бы я только мог… Но уже ничего не заиграешь… – Он ощерил зубы, словно перемогал боль, ахнул и поскреб ногтями по столу. – Хотя, если бы я не имел понятия о той точке, то и не просил бы защитить ее, верно? Думаешь, зря она с тобой? Да она же и столкнула эту точку в тебе. И ты, по дури, это, видать, в крови, от отца, ты ответил ей на то, от чего шарахнулся бы любой в здравом уме. А знаешь, сколько их разбежалось? Или, думаешь, почему ее – ведь она так же, без задней мысли, прикрыла то, от чего даже их преподобия бежали как черт от ладана, – почему на нее наткнулись только в детском саду?

– Наткнулись – кто?

– Не знаю. И знать не хочу. Когда я об этом… у меня… – Прижав карман брюк, где тиликал другой телефон, советник посмотрел на часы. – В общем, у тебя день-два. Исчезни. Тут они вряд ли пойдут внаглую. Когда ты приехал, паром ведь был пуст?

Андрей переложил плащ на колени.

– Да.

– Погляди за прибытием завтра-послезавтра – только издали. Не светись. На пристани, там, кстати, камера висит.

Советник встал, кивнул кому-то у дверей, но, одеваясь, как будто вспомнив о важном, полез куда-то глубоко, во внутренний карман, и опустил перед Андреем визитку:

– Музей. Батарея и прочее. На переучете. Сразу за городом. Недалеко маяк, так что не спутаешь. Двое смотрителей – мои последние люди тут. Звони, если припечет.

Андрей не глядя взял визитку. Советник хотел добавить что-то, но пристукнул по столу пальцем и ушел. Возле чашки остались лежать ошметья салфетки. Форточка покачнулась на сквозняке. Сквозь гул голосов пробивался вой полицейской сирены. Андрей приподнял плащ на край столешницы, ткнулся в него лбом и сидел с закрытыми глазами, пока бармен, окликнув, не тронул его за плечо.

* * *

На другой день погода совсем испортилась. Проснувшись около семи, он было стал собираться, чтобы снова ехать в порт, но выглянул в окно и только пристукнул по раме. Дождь хлестал. Улица походила на речку. Голые липы чернели у домов, как трещины в стенах. Он пошел в кухню, кивнул сидевшей в своей комнате девушке, налил из-под крана воды, однако сделал всего глоток, вспомнив, что перед тем, как встать, разговаривал с ней. Сама беседа почти выветрилась, он припоминал лишь, как говорил, что верит не советнику, а своей памяти об отце, причем обращался к девушке по имени и смотрел на залитую солнцем улицу. Поставив стакан, он взглянул на часы, потом на расплавленное дождевой мутью окно и сел к столу. Мысли о рыбном базаре, о гостинице и теперь об этом сне обращались чем-то вроде страха перед неизвестной болезнью. Хорошо помня, что начал собираться после слов девушки о том, что опаздывает к парому, он прижимал ладонь к голове, как держат руку на лбу больного. Успеть к прибытию уже было и впрямь невозможно. Посидев еще немного, он тихо, точно боялся разбудить кого-то, вышел из квартиры и спустился к домохозяйке. Та уже была в своем фартуке, с чертежом какой-то балюстрады в руке. Он хотел спросить о пароме, но осекся, заметив на компьютерном мониторе картинку причала с веб-камеры. Женщина все поняла без слов, позвала его войти и махнула чертежом на экран.