Дни Солнца - Андрей Хуснутдинов (2021)

– Когда… единовременную поправку… в Акт о престолонаследии… ну, чтобы государь… о наследовании сначала супруги, а не ребенка. – Человечек вопросительно взглянул на Александра, и тот снова кивнул. – Поправку внесли правящие, но автор, как говорится, предполагается. Да и не важно кто. Важно, что государь, имевший бесплодный брак, так или иначе не оставлял трон без наследника.

«Клонит к созыву Императорского Совета, – решил с облегчением Александр. – Но к чему такая гонка?»

– …Однако рождение наследника, вас, вызвало беспокойство не у этого меньшинства, – разъяснял человечек уже с каким-то учительским видом. – Заволновался тот, кто обеспечивал поправке большинство, – комитет.

– И вы хотите сказать…

– Пока – ничего. В том-то и дело: все сидели сложа руки. Кряду еще шесть лет глядели богородицами на то, как стране подкладывают салюты под стул. И самое замечательное, что, когда гром грянул и все забегали, то не изменилось ничего. Никто даже не мог толком услышать про цели спецмиссии. А именно, что она обеспечивает – говорю дословно – условия и надзор явлению Сына Человеческого. Смех и грех: сама миссия и казалась нам папской ширмой на островах…

– Господи, – не выдержал Александр, – сколько вы еще будете мучить меня?

Человечек, казалось, только и ждал вопроса. Подавшись к Александру, сколько было возможно, чтобы не выпасть из кресла, он произнес полушепотом:

– Затем, что сейчас вы можете разрешить этот кошмар. Кошмар, который затевался во имя же вас. Который может прорваться настоящим подледным адом на днях.

Александр сидел с приоткрытым ртом.

– О чем вы?

– Отдайте им… этого… человека, – сказал человечек еще горячее. – Отдайте! Так или иначе, они добьются своего. Но мы, если не согласимся сегодня, завтра будем на пепелище, будем отброшены на годы назад. Да и к тому же смотрите – нужда в этом отпала. Его высочества нет, Государыня при смерти. Звоните начальнику охраны, прошу вас.

– Андрею?

– Да.

– Зачем?

– Скажите, что он должен выдать того, кого незаконно удерживает на острове.

Александр отер лоб.

– Беглого агента?

Человечек с обессиленным видом навалился на подлокотник.

– Так вы ж ничего…

– Что? – нахмурился Александр.

– Ее! – выпалил человечек; по лицу его, на мгновение будто сдувшемуся, очертившему донный рельеф какой-то равнодушной наставнической злобы, шли бурые пятна. – Все это время мы говорим только о ней, ваше высочество. О пациентке вашего госпиталя, о соседке вашего брата. О ней и ни о ком больше! Господи!

У Александра было ощущение, что он погружается в полынью. Из всего известия человечка он воспринял не то, что оно значило, а то, что шло за ним – свою острую обиду на нее. «И она туда же, – заключил он. – Значит, конец. Теперь – конец». И с этой нелепой, ниоткуда не следовавшей обидой что-то отмерло, окончательно высвободилось в нем. Нарыв, зревший последние годы и набухший в последние дни, прорвался. Теперь он отстранялся от своей жизни не только до хирургического стола, но и до нынешней минуты. Робко улыбаясь новому чувству все потерявшего и поднявшегося надо всем человека, он делал вид, что слушает человечка.

– Считают, отцы поправки пеклись о стабильности, – говорил тот, глядя в окно. – Может, и так. Комитет считал, государь после женитьбы не протянет и трех лет, а к трону тогда ваша матушка пропускала многих первоочередников, отца того же господина майора, шурина государя по первой супруге…

– Что еще? – перебил Александр.

– …Пункт, что дети уступают трон вдове, не допускает толкований, – продолжал человечек. – Ну, то есть вдова получает августейший статус между смертью монарха и совершеннолетием наследника. Но все встрепенулись не оттого, что кто-то мог подсидеть наследника, а оттого, что речь вообще зашла о наследнике. И больше всех забегал комитет. Потому что ему и его мальтийским эскулапам тут утерли нос так, как они и не думали, что можно утереть.