Дни Солнца - Андрей Хуснутдинов (2021)

Двухчасовой сон ободрил его физически, но стал лишь перерывом в душевной муке, более того – ужас пережитого ночью как будто тоже набрался свежести. Отказавшись от завтрака, Александр спросил у камердинера сигарету, взял зонт и пошел на пляж.

Безлюдный, терявшийся в свинцовой мути берег казался краем света, последним оплотом мира. Навалы ломаного плавника и кучи взморника были похожи на разлагающиеся трупы, выброшенные после кораблекрушения.

– Ничего, – нашептывал он на ходу, зябко поеживался и придерживал повязку с таким видом, будто нес что-то хрупкое, – ничего…

Четверть часа спустя его догнал охранник с известием, что приехала княжна Закревская. На недоуменный вопрос Александра: «Зачем?» – гвардеец с готовностью, точно делился секретом, пояснил, что та желает обсудить не терпящее отлагательств «личное». Это было в духе Магды: если ей требовалось видеться с ним, пусть вопреки обстоятельствам, она могла обращать преграду в таран (его охранников – в своих делегатов), не брезгуя ни мольбой, ни флиртом. Однако, вместо того чтобы ответить коротким отказом, Александр стал убеждать гвардейца в том, что не может сейчас никого видеть («…так как это просто дико, смешно…»), и для пущей убедительности прикрывал его зонтом от дождя. Охранник растерянно откланялся. Александр прошел еще немного и сел в ветхой галерее, охватывающей санаторский двор для солнечных ванн. «Что за дура», – думал он, катая по настилу опущенный на концы спиц зонтичный купол. Воспоминание о Магде тянуло отставленную еще с пробуждения мысль, что на госпитальном крыльце, не заговорив с ней, он прозевал что-то очень важное, то, к чему уже не будет возврата вовеки. Он даже приподнял зонт, как будто надеялся увидеть подтверждение этой мысли, но тотчас бросил и повторил: «Дура». Дождь перемежался снегом, белые росчерки пропадали в сыром песке без следа, но по ледяному ветерку с моря чувствовалось, что к ночи будет настоящий снегопад. Закурив, Александр глядел на чаек, качавшихся в воде, и видел себя таким же безмятежным, отдавшимся на волю стихии существом. Заведомо проигрышное противоположение Магды ей дразнило его. Чтобы сгладить неудобное неравенство, он сначала в шутку, примериваясь, но затем всерьез представил Магду на ее месте в госпитале, и это было так отвратительно, что, словно его окликнули, он бросил окурок и встал со скамьи.

* * *

В балаганчике его встретил красный от волнения камердинер, сказавший, что звонила Государыня и требовала либо срочно связаться с ней, либо возвращаться во Дворец.

– Не сейчас, – отмахнулся Александр. – Княжна уехала?.. Все. Больше никаких приемов. – Он отдал слуге зажигалку и пошел на второй этаж.

В мансарде были распахнуты окна, открытая дверь балкона поскрипывала на сквозняке. По восточному скату крыши не то разгуливала чайка, не то скребла ветка. Александр запер дверь комнаты, сел на оттоманку и обхватил мокрую голову.

Теперь, когда любая мысль о ней казалась чем-то не сообразным месту, он чувствовал себя как под операционной люстрой: вот-вот должен был явиться некто и возобновить пытку с ватными толчками в лицо. Однако время шло, а пытка не только не возобновлялась, но ему приходилось заставлять себя думать о страшном, чтобы вызвать хотя бы подобие скорби. Страшное же оказывалось почти и не страшно. Единственное, что по-прежнему пугало его, было воспоминание о сне, когда Иван просил о чем-то собачьим лаем.