За тридевять земель - Екатерина Мекачима (2021)

– Тебя не будет столько, сколько длится птичья трель. – Глаза Марьи загорелись хитрым огнём: она чувствовала, что сварогин готов согласиться. – К вилам вовремя придёшь. – Русалка шагнула ближе. – Подумай, Светозар, – вкрадчиво проговорила. – Коли откажешь мне и явишь Слово миру, пожалеешь потом.

Светозар задумался: просьба русалки сеяла в душе смуту – не могла сила нечистая так мало от него хотеть и так легко свободной стать, пройдя по озеру, как его невеста. Однако чувствовал сварогин и то, что слова русалки о помощи ему и всему Лесу тоже были верными. Да и жаль её было – вдруг несправедливо русалкой стала? Вдруг возможно ей помочь? Человек оглянулся: золотой вечер будто застыл в этом неведомом месте, и в мире звучала едва слышимая далёкая птичья трель.

– Хорошо, – нехотя согласился Светозар, – я помогу тебе. Только помни, Марья, – строго сказал сварогин, видя, как обрадовалась русалка, – Слово я не забуду и, если надумаешь чудить, сразу покину твой морок!

– Конечно, добрый мо́лодец. – Русалка положила на сердце тонкую с ожогами руку. – Поверь, в том не будет надобности. Теперь слушай внимательно. – Улыбка спала с русалочьего лица, и дева посмотрела на сварогина серьёзно. – Жди ночь на берегу. Вместе со звёздами засеребрится озеро, покроется туманом, а трава у берега – росой. Из капель ночной воды выйдут девы и будут петь песнь полным лунам. Ты русалок не слушай, их голоса тебя уморят. Когда танец завершится, русалки подойдут к тебе. Ты должен узнать среди них меня, взять меня за руку и сказать моим сёстрам, что я твоя невеста. Потом по озеру меня проведёшь, и на другом берегу я обрету свободу.

Светозар хотел было спросить, как он Марью проведёт по озеру, но дева, обернувшись холодным туманом, растаяла.

– Не думаю, что Дреф одобрит мою затею, – сказал сам себе Светозар и осмотрелся. С исчезновением Марьи морок подёрнулся туманом, и в безветренной тиши воцарился холод. Небо было по-прежнему высоким и чистым, у кромки леса – алым, к вершине делаясь фиолетово-голубым. Хорс уже спрятался за деревья, и над озером в тени леса серебрился туман. Ива с грустью опустила к воде свои тонкие ветви. Светозар прислушался: в замершем мире тихо звучала мелодичная песнь Дрозда.

Сварогин устало покачал головой и, подойдя к озеру ближе, опустился на берег.

Медленно темнело небо, наливаясь сочной синевой; неспешно загорались звёзды и восходили полные луны – маленькая серебряная Луна и большая алая Дивия. Сизый туман стелился над водной гладью и мерцающей завесой парил над берегом.

Послышались девичьи голоса: сначала едва различимые, будто тихий шёпот, но чем темнее становилась ночь, тем яснее слышалась песнь. Песнь разбудила ночной ветер, и внук Стрибога полетел вместе с нею, едва касаясь травы, возносясь к вершинам деревьев, шепча им, и дерева отвечали лёгким шелестом листвы. Ива тихо плакала, и в её слезах мерцали холодные огни. Огни дрожали и превращались в прозрачных дев, неслышно ступающих по воде. Мир просыпался, наполняясь музыкой до того прекрасной, что в узорах тумана виделись далёкие леса и поля, быстрые реки и безбрежные моря…

– Ты русалок не слушай – их песнь тебя уморит, – предостерегла Марья.

– Никогда не закрывай глаза, особенно тогда, когда больше всего хочется. Мир видеть нужно, ветер – слышать, а запах – чувствовать, – строго сказал Дреф, и Светозар встрепенулся. Сварогин открыл глаза и ахнул: его взору предстало зрелище невиданной красоты.