– Помощник из Царствия Индрика всегда поступает по велению ведая, – отвечала Миродрева. – Я надеюсь, ты не отвернёшься от света, – тихо и печально добавила она.

Вечернее солнце освещало могучие высовиты Йолка, стволы которых украшали терема. Золотой свет лился сквозь высокие кроны, теряясь в фиолетовых тенях, протянувшихся от деревьев. Внук Стрибога разносил лёгкий, но сухой перестук музык ветра – город чувствовал холод, что Светозар принёс из русалочьего морока. На подвесных мостах горели жёлто-зелёные огни, и лесной народ выходил навстречу прибывшим, дабы приветствовать их. Сердце Светозара сжалось: за недолгое время он успел соскучиться по городу леших. Сын Леса тихонько улыбнулся: город будто стал ему родным. Как же его примут Лый, Иванка, Ватан, Явих, Айул…

Лешие расступались перед величественным хорсгором, на котором прибыл человек. Солнце отражалось от тёмных, будто кора дуба, волос Светозара, перехваченных бечевой из мха-веретенника, освещало янтарные глаза Сына Леса; играло на золотых рогах Даждьбожьего оленя, что гордо и неспешно нёс своего наездника. Подле Светозара, облачённого в одеяние йаря, одной рукой держась за бок хорсгора, шла сама Великая Берегиня города Миро. Будто спелая пшеница волосы сохатой струились по её зелёному сарафану. Лешие с почтением кланялись Светозару и Великой Берегине и следовали за ними, и Светозар понял, что о русалке знают только Дреф и йари. Может, Лый тоже ведает об этом.

Волнение холодом сковало сердце человека, когда он увидел монументальную Живу с княжескими теремами. Солнечный свет лился сквозь её раскидистую крону подобно водопадам, сусальным золотом окрашивая терема. Подле окружающего сосну частокола встречал Светозара сам Дреф и йари с тоягами и птицами. На почтительном расстоянии от князя и его учеников находился Лый, а также хорошо знакомые сыну Леса елмаганы Ырь и Енк, что несли почётную службу у врат Живы. То, что князь и йари встречали Светозара у порога, говорило о том, что за порог они, скорее всего, его уже не пустят. Сварогин печально вздохнул: то, что его пустили в Йолк, уже хорошо. Хвала Индрику за это.

– С возвращением, мой юный йарь, – положив на сердце маленькую лапу, проговорил Дреф, когда хорсгор остановился подле князя. – Рад приветствовать вас, Великая Берегиня, – князь Йолка поклонился Миродреве, которая сердечно поклонилась в ответ.

Йари, Лый и елмаганы поклонились тоже. Следующие за хорсгором и человеком лешие остановились на почтительном расстоянии от князя и его гостей.

– Храни вас Лес, – обратился Светозар к Дрефу и спешился. Светозар осторожно подошёл к князю ближе и, стараясь не обращать внимания на собравшихся леших, тихо произнес: – Простите, я разочарова…

Но Дреф предупреждающе поднял лапу и отрицательно покачал головой.

– Я рад тебя видеть, – улыбнулся Дреф, не дав Светозару договорить. Жёлтые глаза князя смотрели с искренним теплом. – Мы все рады твоему возвращению, сын Леса. – Дреф указал лапой на йарей, которые кивнули. – Пойдём от любопытных глаз дальше, потолкуем. – Дреф по-отчески потрепал изумлённого Светозара по колену и указал в сторону Живы. – Великая Берегиня, – обратился князь Йолка к Миродреве, – большая честь для Йолка – принимать Вас. Пусть мои ученики, – Дреф махнул на поклонившихся берегине йарей лапой, – проведут вас в княжеский терем да примут со всем возможным почтением.

Миродрева поклонилась князю и, обернувшись к хорсгору, положила на бок оленя руку и зашептала. Лёгкие, будто весенняя песнь, Слова Великой Берегини серебряным кружевом окружили могучего хорсгора. Рога сохатого озарились светом, и олень, поклонившись, превратился в огни. Огни поднялись над Йолком и, поплыв в сторону леса, располагающегося за теремами, растаяли.