За тридевять земель - Екатерина Мекачима (2021)

Но гуляя без свиты по припорошённым снегом улочкам Славина, которые хранил морской народ, Веслав ловил себя на мысли, что не желает возвращаться в столицу, не желает даже слышать о государственных делах, сводящих с ума. Решение, которого ждал от него Ний, он принять не мог: Валерад и веденеи Зелёного острова были против того, чтобы царь давал Слово Нию, несмотря на то, что Морской Князь обещал освободить земли. Веслав и сам не хотел так поступать… Но что-то подсказывало, то, что Веслав не мог объяснить – дать Слово Морскому Князю надобно. Как же люди будут смотреть на Веслава? Нельзя так думать, ведь Веслав – царь, и подданные обязаны его слушаться, покоряться его воле. Но если сварогины даже не подчинились его военному приказу и не оставили войска для обороны Севера… Неужели Ний прав и Веслав – мо́лодец в короне? Отправлять Кудеяру птицу Веслав не стал – он знал, что ответит ему наместник. Кудеяр и так крайне разозлился на Веслава за то, что царь счёл Ния возможным союзником. Ох, Макошь… что же за пряжу ты спряла? Такова твоя награда за победу над Полозом?

Шли дни, осенний дождь всё чаще сменялся снегом, и цветные краски мира меркли от студёного дыхания надвигающейся зимы. Дыхание Стрибога сделалось ледяным и походило на ветер Неяви – так молвили волхвы Зелёного острова.

Веслав часто отправлялся в святую рощу Славина, что располагалась за Свагобором, бродил по мощёным тропинкам, брал лодочку и, переправляясь на окружённый искусственным водоёмом остров, опускался на скамью под дубом. Дуб не такой раскидистый, как в роще Ведомира, и не такой высокий, как подле Царского Великобожия в Солнцеграде, но напоминающий о тех беззаботных временах, когда Веслав, слушая старческий голос Искрена, думал о тайной ночной прогулке с другими отроками. Листья дуба облетели, снег украсил ветви, жухлый камыш не шумел у берега, и благородные кьор не ловили рыбу. Веслав со вздохом закрыл глаза и облокотился на хранящий тепло ствол святого дерева. Писем из Солнцеграда не приходило, но Веслав не стал отправлять бересты в столицу. Глупо. Наверное. Но чувствовал Веслав, что сил у его Духа почти не осталось. Находясь так далеко от Солнцеграда, помочь войне Веслав не мог – всё равно веденеи не жалуют его решения, потому пусть сами думают, куда отправлять войска. Обременять себя ещё бо́льшими бесполезными думами царь не хотел. Веслав даже не передал весть Василисе – если она его так спокойно отпустила, то, наверное, ей тоже надобно побыть одной. Царь запретил Валераду отправлять в столицу вести – когда придёт время, он сделает это сам. Безразличность охватила Веслава, стоило ему ступить на землю Зелёного острова, – оказавшись далеко от столицы, Веслав сильнее прежнего ощутил всю ту усталость, что легла на его плечи вместе с короной. И эта усталость наполнила дух странным спокойствием и нежеланием ничего делать. Веславу было страшно признаться себе, но он был готов опустить руки – расплести пряжу Макоши ему было не по силам.

Веслав сидел с закрытыми глазами, не обращая внимания ни на снег, застлавший бытие, ни на студёный ветер, пронзающий до костей. Веслав слушал шёпот Стрибожьего внука, что качал ветви дуба, срывая последние мёртвые листья. И в том шёпоте царю слышались слова, будто плакала сама земля. Шелестящая песнь сковывала душу тёмной тоской – глубокой, как море, и вечной, как небо, – и тоска пела, пела о том, что могло бы быть, и о том, чего никогда уже не будет.

– Я же знал, что придёт время и ты снова уйдешь в тайгу ловить рыбу ещё на десяток лет! – прошептал Ветер, и Веслав невольно вздрогнул. – Только попробуй открыть глаза, юный волхв! – предостерёг шёпот, и Веслав ощутил, как сжалось сердце. Царь узнал этот голос, голос, который он и не надеялся услышать. – Тебе уже пора проявить свою силу и поступить так, как считаешь нужным.

– Кто ты? – не веря, прошептал Веслав.