За тридевять земель - Екатерина Мекачима (2021)

– Рассказать, – тихо отвечал Никодим. – И не только Матери Вере. – Никодим вновь обратил взор на послушницу, которая, нахмурившись, смотрела на него. Мягкий взгляд окружённых морщинами серых глаз волхва был глубок и обращался к самой душе, отчего Мирославе невольно сделалось не по себе. – Весть об этом необходимо передать в Солнцеград, волхвам Великого Свагобора, – молвил Никодим. – В Солнцеграде скоро проведут Великий Царский Собор, к его сроку птицу с берестой царю и отправим.

– Кому? – Мирослава не поверила услышанному.

– Веславу Первому, – уточнил старец, и Мирослава удивлённо взглянула на волхва.

– Это видение настолько важно? – спросила она. – Я думала, что…

– А разве ты сама не чувствуешь, насколько оно важно? – перебил Мирославу Никодим. – Обратись к своему Духу волхвы, Мирослава, – хмурился Никодим, видя сомнения в глазах послушницы. – Я тоже чувствую холод. Все мы чувствуем его, но никто не хочет об этом говорить. – В старческом, но сильном голосе Никодима звучала неизбежность. – Никто не знает, почему Мор решил на землю насылать холод вновь.

– Мор? – тихо переспросила Мирослава.

– А кто же ещё? – Взгляд Никодима потемнел. – Ты его Колодец видишь и его страну. Мало кто из волхвов обладает Силой, позволяющей видеть врата Неяви. Даже, скажу тебе, в наш век таких ворожеев не осталось. – Никодим остановился и внимательно посмотрел на Мирославу. Солнце, пробиваясь сквозь листву, играло на седых волосах старца. И почудилось Мирославе, что Никодим похож на капий – такой же древний, сухой и спокойный. – Поэтому, когда тебе вновь явится Мёртвый Град, постарайся, следуя за Светом, увидеть всё и узнать, что Боги желают поведать тебе.

– Хорошо, – нахмурилась Мирослава и убрала за ухо выбившуюся из-под венчика прядь волнистых золотых волос.

– Ты должна собрать всю Силу, – говорил Никодим, – ибо Боги наградили тебя великим Даром. Хоть ты и чуешь Тьму, ты должна внимать только Свету.

Мирослава кивнула, но на душе у Никодима легче не стало. Мирослава тревожила старца своим спокойствием, в котором не было истинного страха. А холодных ветров страшиться бы надобно… ибо они вестники того, о чём даже ему, Никодиму, мыслить боязно. Дух волхва подсказывал старцу – грядёт нечто такое, что спутает пряжу Макоши так, что Свет погрузится во мрак.

Когда Никодим впервые ощутил ветер – пару лет назад, он подумал, что выдалось студёное лето: порой даже Сила Звёзд меркнет под гнётом дум. Но чуял Никодим, тот холод был иным. Когда же холод стал серчать, завладевать сердцами и думами людей, волхв уверился в том, что пришедший в Свет студёный ветер не был гневом своенравного Стрибога. Более в том убедило старца то, что не только простые сварогины не замечали холода, а даже волхвы… Только нынче служители Богов стали подмечать неладное, да и то – с неохотой.

Но Мирослава… Ей холод будто бы пришёлся по нраву.

– Я буду стараться увидеть всё, – заверила Никодима послушница. – И я не отвернусь от Света.

Для того чтобы быть рядом с Мирославой, когда ей вновь откроется Мёртвая Страна, старец Никодим отложил своё возвращение в Еловую. Волхв чувствовал студёный ветер, что вместе с Песнью овевал дух юной ворожеи, но дабы не волновать Мирославу ещё больше, не говорил об этом ей.

Мать Вера, как и Никодим, крайне обеспокоилась видениями Мирославы – великая волхва Сестринского Свагобора Половца тоже чувствовала холод, особенно – «холод духа», так она говорила. И слабых духом людей этот холод может поразить подобно тёмной ворожбе. Волхвы обращались к Свету вместе с Мирославой, ходили вместе с ней в капище, к Богам, но Боги не являли юной послушнице видений Мёртвой Страны.

Великая Волхва Половца созвала Собор, на котором вместе с Мирославой поведала сёстрам о предупреждении Богов (так Волхва-Мать объяснила видения юной послушницы). Тем же вечером в открытом капище Святобора провела Вера совместное чествование Богов.