За тридевять земель - Екатерина Мекачима (2021)

Серебряное кружево вспыхнуло ослепительно ярко: будто сверкали грани льда. Высокие, до небес, ледяные скалы хранили Мёртвый Град, в сердце которого, окружённый теремами, в которых никто никогда не жил, располагался Колодец. Ледяной ветер Неяви дул из его чёрной дыры. Ветер холодом сковал дух и страхом – сердце, но Мирослава продолжила смотреть: в пучине тьмы Колодца не было ничего, кроме ветра. Ветер набирал силу, он летел к земле. И Мирослава отправилась за ним.

Она видела, как чахла под натиском ветра земля, видела, как погибали люди. Люди погибали и от северного ветра, и от южного огня. Вся Сваргорея стала полем битвы – полем битвы с силами Юга и с силами Севера.

– Когда рухнет мир, – шептала Песнь, – отправляйся в Северную Тайгу. Обратись к своей речке – она приведёт тебя к Живому Терему, что стоит на Чёрном Озере. – Мирослава увидела круглое, словно блюдце, болото среди непроходимого елового леса и странную избу с куриными ногами, стоявшую посреди него. – Чёрное Озеро хранит Топь. Когда придёшь, отдай Топи то, что тебе дороже всего, и тогда Топь позволит взять мёртвой воды из её озера и пустит тебя в Терем, в котором найдёшь спасение.

– Кто в том тереме живёт? – спросила Мирослава у Макоши. Богиня мягко посмотрела на юную волхву.

– Там жила та, кто была душой чиста, но тёмную тропой пошла, – отвечала Макошь. – Та дева умерла. Ты же там найдешь живую воду и огонь в черепе человеческом.

– Зачем подобное мне? – нахмурилась Мирослава.

– Огонь выведет тебя из лесу, а вода поможет мёртвому, – ответила Богиня. – Не печалься, ещё не время. Печаль наступит позже, – улыбнулась Макошь, и Мирослава внимательно посмотрела на Богиню: её волосами была золотая пряжа, а в голубых глазах отражался целый мир. В том мире по высокому небу плыли белые облака, а ветер разносил музыку и песни над праздничным Половцем.

– С тобой всё хорошо? – спросила Мирославу Умила.

Мирослава вздрогнула и отпрянула от подруги: она не заметила, как повисла на её руке.

– Извини, – тихо ответила Мирослава и улыбнулась: – Солнце немного напекло.

– Когда придём, обратись к волхве Велиоре, травнице. Пусть настойку тебе приготовит, – заботливо прошептала Умила.

– Хорошо, – согласилась Мирослава и посмотрела вперёд, туда, где шли старшие волхвы Сестринского Свагобора.

В их белых одеждах Мирослава более не видела узоров Света. Света… Мирослава нахмурилась: душу сковала неясная печаль.

– Поезжай в Половец, Иван, – говорила Добромира мужу. – Веля возьми, вдруг случилось чудо и Мирослава вспомнила о нём?

Иван перестал копать и, опёршись на лопату, строго посмотрел на жену, что тоже перестала окучивать грядку. Забава поливала огород далеко и не слышала родителей.

– Я тоже надеялся, что Мирослава поживёт в Свагоборе да одумается, потому и покорился Макоши, – признался он. Иван не говорил Добромире, но он сожалел о том, что не позволил жене в тот вечер, когда Мирославу собирали в Свагобор, сходить за Велем. – Я говорил с Велем не раз – он просил моего позволения отправиться в Половец. Всё сокрушался, что в тот самый день его сестра захворала и он не смог прийти к нам. А когда пришёл, Мирославы уже не было.

– А ты? – с надеждой спросила Добромира. – Ты позволил ему ехать?

Стоял тёплый летний вечер: солнце освещало верхушки садовых деревьев, что росли позади огорода, за домом, и разливалось по огороду сусальным золотом. Деревья и постройки отбрасывали густые фиолетовые тени. В высоком небе пели птицы.

Иван вытер со лба пот.

– Я сказал, что если поеду за дочерью, то возьму его с собой, – ответил он.

– Ты поедешь ведь, да? – умоляюще просила его Добромира.

– Поеду, – вздохнул Иван. – Теперь, признаюсь, и сам тужу, что благословил Мирославу. Не думал, что она волхвой останется.

– Поезжай, родной, да вороти её домой! – взмолилась Добромира.