Тьма императора - Анна Шнайдер (2021)

Вот только София прекрасно знала, что некоторые люди очень любят нарываться на неприятности, и ей казалось, что принц Адриан как раз из их числа.

После обеда, проведя с Агатой первый урок игры на фортепиано – Александр рисовать отказался, просто сидел рядом и смотрел на их занятия, – София все же решила доложить императору, что необходимо поговорить. Для этого она использовала не проекцию, а текстовое сообщение[4].

«Ваше величество, мне нужно посоветоваться с вами насчет игр с наследниками».

Ответ пришел через минуту. Прочитав с проекции текст, София ощутила одновременно радость, смущение и недоумение.

«Я зайду к вам вечером. Не говорите об этом детям».

Не говорить детям? Почему? Ничего же особенного…

И тут смущение усилилось, потому что София поняла – особенное все-таки есть. Не для детей – для императрицы. Если Агата или Александр случайно скажут ее величеству, что папа ходит по вечерам к аньян, Виктория точно с ума сойдет от ревности.

«Может, предложить императору встретиться где-нибудь не в моей комнате, а там, где есть другие люди?» – подумала София с отчаянием, но почти сразу, вздохнув, поняла – не поможет.

Виктория все равно в курсе того, что ее муж прекрасно умеет передвигаться по замку через камины.

Около шести часов вечера ее величество освободила Софию, придя в детскую, и девушка, немного подумав, попросила у императора разрешения сходить в город, к маме и сестрам. Разрешение она получила, сообщила, как полагалось, дворцовому управляющему и службе безопасности дворца, и примерно в половине седьмого уже выходила на улицу.

День прошел тревожно и суматошно, но теперь София могла вздохнуть полной грудью. Императорский парк, по которому она шагала к задним воротам для слуг, заливало закатное солнце – небо было ярко-малиновым, с желтым отливом к горизонту, и в воздухе так отчетливо и свежо пахло весной, что София невольно заулыбалась. Красота, какая красота! Придет обратно во дворец – и нарисует эту красоту. Чем бы только?..

– Акварелью, – сказала она, подпрыгивая от нетерпения и ловя себя на мысли, что делает это точь-в-точь как Агата с Александром. – Да! Весну надо рисовать акварелью.

А потом София и вовсе развеселилась – так обрадовались ее приходу мама и сестры. Сжимали в объятиях, целовали, расспрашивали про работу во дворце и даже немного плакали.

– Все хорошо, Софи? – спрашивала Синтия Тали, с тревогой вглядываясь в лицо дочери. Глаза ее были влажными. – Все правда хорошо?

– Конечно, мам! Не волнуйся, – отвечала София, радуясь, что сейчас не приходится врать. – Во дворце, как оказалось, работают неплохие люди. И мои подопечные – очень милые детишки. Все отлично!

– А ты видела императора-а-а? – в который раз хором спросили сестры. Мама покачала головой, смеясь, но София поняла, что ей тоже любопытно.

Врать не хотелось, да и зачем? Нет ничего особенного в том, чтобы видеть императора, когда работаешь во дворце.

– Видела!

– Да-а-а? – Глаза у Элизы и Рози округлились, и старшая тут же поинтересовалась: – Где?!

– А на портретах! Там их знаешь сколько? По всему дворцу портретов – ух! Целая картинная галерея. И этот император есть, и предыдущий. И все его предки! – закончила София под смех мамы и сестер.

Через пару часов, наговорившись с родными и напившись чаю так, что он плескался где-то возле горла, девушка поспешила назад, захватив с собой три коробки маминых шоколадных конфет.

К вечеру Арен настолько устал, что и ужинать не хотелось. Хотелось быстро расцеловать детей, а потом отправиться к себе в покои, раздеться и спать до утра.

Но дела еще оставались. Пообщавшись с детьми и поужинав, он предупредил Викторию, что зайдет, и отправился к Софии. О том, что она вернулась, Арену сообщили полчаса назад, указав в отчете, что с собой у аньян были три коробки конфет. И зачем ей столько?