Город (сборник) - Клиффорд Саймак

На нижней палубе его отсутствия никто не заметил, и Джон снова ходил среди прочих, пытаясь влиться в привычный ритм жизни, – все равно чувствуя себя чужим.

Все из-за этого ужасного открытия. Он узнал, что у Корабля есть предназначение и цель, что он движется откуда-то и куда-то и когда Корабль достигнет цели, тогда и наступит Конец – но не для Экипажа и не для Корабля, а всего лишь для Путешествия.

Вернувшись в кают-компанию, Джон на мгновение задержался в дверях. Джо играл в шахматы с Питом. Вот так вот – а ведь Джон с самого детства был его единственным партнером! Впрочем, обида вспыхнула и прошла, а он впервые увидел шахматистов такими, какие они есть на самом деле, – деревянные истуканы, совершенно бесполезные в новом мире, который открывало Письмо и в котором царило Предназначение.

Джордж в одиночку раскладывал пасьянс, другие играли в покер с металлическими фишками, которые называли «деньгами», хотя объяснить, откуда взялось это слово, никто не мог. «Название такое, – говорили они. – Ведь мы почему-то зовем Корабль Кораблем, а Звезды Звездами». Луиза с Ирмой сидели в уголке и слушали старую, затертую пластинку, с которой на всю кают-компанию скрежетал пронзительный женский голос.

При появлении Джона Джордж оторвался от игры в карты.

– О, а мы тебя потеряли.

– Решил прогуляться, – ответил Джон. – Не следил за временем. Ходил к центральным палубам. Все шиворот-навыворот. Теперь туда надо подниматься, а не плыть.

– Звезды за весь день так и не сдвинулись, – заметил Джордж.

Поднял голову Джо.

– Они замерли навсегда. Все как и было предсказано. Это начало Конца.

– А что такое Конец? – спросил Джон.

– Понятия не имею, – ответил Джо и вернулся к игре.

Все знают про Конец, подумал Джон, и никто не может объяснить, что он означает. Точно так же, как никто не может сказать, что такое «корабль», «деньги» и «звезды».

– Сегодня будет собрание, – сообщил Джордж.

Джон кивнул. Конечно. Экипажу нужны умиротворение и уверенность в завтрашнем дне. Значит, снова будут пересказывать Притчу, а затем последует молебен перед Иконой. А я, что буду делать я?

Он покинул кают-компанию и все думал, насколько было бы лучше, не будь ни Письма, ни Книги. Он по-прежнему оставался бы таким, как все, не чувствовал бы себя чужаком и не пытался бы понять, где правда: в Притче или в Письме.

В каюте тускло светила лампочка. Мэри лежала на кровати, подложив подушки под голову.

– Вот ты наконец!

– Да, загулялся, – сказал Джон.

– Ты пропустил обед. Покушай.

– Спасибо.

– Какой-то суматошный день. – Мэри зевнула. – Все на ногах. Готовятся к собранию.

Джон сел за стол. Его ждали белковые дрожжи, шпинат и бобы, толстый ломоть хлеба и тарелка вкусного супа с грибами и травами, а еще бутылка с водой, отмеренной до капли. Он взял ложку и склонился над супом.

– Дорогой, какой-то ты притихший. Почему?

Джон посмотрел на жену. Мелькнула мысль, не рассказать ли ей все, но он тут же ее отогнал. Желание встретить понимание хоть у кого-нибудь – не повод болтать. Нужно следить за собой. Ведь все, что он может рассказать, противоречит Притче, Мифам и Легенде, а значит – ересь. Малейший намек, и Мэри отречется от мужа, а глаза ее загорятся ненавистью.

Джон – другое дело, он жил с этой ересью с детства, с того самого дня, когда отец затеял разговор и рассказал ему о Книге, которая сама по себе была частью ереси.

– Я думаю, – ответил он.

– О чем, милый?

И правда, о чем? В конечном счете, думать не о чем. Все объяснено четко и доступно. Есть Притча, повествующая о Начале Начал и начале Конца. Чего еще нужно?