Город (сборник) - Клиффорд Саймак

Привез и поселил в доме на Кленовой улице, а спустя пару лет, когда его снова поманили дальние странствия, оставил их в Милвилле.

Удивительно, что чужаки так легко прижились в их маленьком провинциальном городишке. Еще удивительнее, что местные матроны бесстрашно доверили воспитание своих отпрысков экзотическим инопланетным существам.

Свернув на Линкольн-стрит, Дин наткнулся на женщину, которая вела за руку малыша.

Милдред Андерсон. Вернее, когда-то была Андерсон, а потом вышла замуж… забыл фамилию… Как быстро они вырастают, подумал Дин. Он помнил Милдрет школьницей, всего-то пара лет прошла… а впрочем, едва ли, скорее, около десяти.

– Добрый вечер, Милдред, – Дин приподнял шляпу. – Надо же, как вырос!

– А я иду в сколу, – прошепелявил малыш.

– Он идет в школу, – перевела его мать. – И очень этим гордится.

– В подготовительную?

– Да, мистер Дин. К Воспитательницам. Они такие прелестные и так любят наших деток! И платить им не надо. Подаришь букет цветов, флакончик духов или картину, они и рады. Решительно отказываются от денег. Вы представляете, мистер Дин?

– Нет, – ответил он, – не представляю.

Дин успел забыть, какой болтушкой была Милдред. Кажется, в школе ее прозвали Трещоткой, и вполне заслуженно.

– Иногда я думаю, – тараторила Милдред, словно боялась не успеть выговориться, – что здесь на Земле мы слишком зациклены на деньгах. Воспитательницы не понимают их важности, а если и понимают, то совершенно не ценят. Должно быть, они не одни такие во Вселенной. Это заставляет задуматься, не правда ли, мистер Дин?

Еще одна раздражающая особенность Милдред – завершать любую фразу праздным вопросом.

Он не пытался отвечать. Ответ от него и не требовался.

– Мне пора, засиделся на работе.

– Очень рада встрече, мистер Дин, – сказала Милдред. – Я часто вспоминаю школьные дни, и порой мне чудится, что с тех пор миновали годы, а порой, что это было только вчера, и я…

– Да-да, действительно, очень мило. – Дин поднял шляпу и пустился наутек.

Жалкое зрелище, недовольно подумал он про себя, когда посреди бела дня тебя, солидного немолодого господина, обращает в бегство болтливая женщина.

Уже подходя к дому, он слышал, как ворчит внутри Кэрри.

– Джонсон Дин, – воскликнула она, стоило ему показаться в дверях, – немедленно за стол! Ваш ужин почти остыл. А у меня сегодня кружок. Так что руки можете не мыть.

Дин спокойно снял шляпу и пальто.

– Не такие уж они грязные. При моей работе рук не испачкаешь.

Она суетливо налила ему кофе и расправила хризантемы в вазе посреди стола.

– Поскольку сегодня у меня кружок, – Кэрри явно хотелось пристыдить его за опоздание, – посуду я мыть не стану. Просто оставьте ее на столе. Завтра вымою.

Дин покорно уселся за стол.

Внезапно он ощутил острое и необъяснимое желание спрятаться. Спрятаться от забот внешнего мира и неясного страха, который помимо его воли поселился в душе.

Мимо прошествовала Кэрри, горделиво неся шляпку на горделиво поднятой голове. Всем своим видом она давала понять, что опаздывает на заседание кружка не по своей вине. У двери она остановилась.

– Вам ничего больше не нужно? – Ее глаза быстро обежали обеденный стол.

– Ничего. – Дин хмыкнул. – Хорошего вечера. Желаю собрать как можно больше свежих сплетен.

Его любимая колкость, которая неизменно ее ранила. Детский сад, да и только, но удержаться он не мог.

Кэрри вылетела из двери, и какое-то время он слышал сердитый цокот ее каблучков.

С ее уходом дом погрузился в звенящую тишину, а вокруг обеденного стола залегли глубокие тени.

Спрятаться. Сколько лет он, Джонсон Дин, старик, отдавший всю свою жизнь школе, прятался в доме, построенном его дедом, доме с неровным полом и массивным камином, гаражом на две машины и цветочным кашпо над дверью?

Один-одинешенек.