На пороге Тьмы - Андрей Круз (2010)

Похоже, что даже малость оскорбился за свое ведомство, поименованное лавочкой, но мне на его эмоции было… как бы это помягче сказать… Я вообще к «ведомствам» уважения мало имею. Да и телохранители в моих глазах выродились еще в одну разновидность холуев, потому как развелось их в Москве в последние годы без меры, а польза от них была крайне неочевидна — разве что хозяйское чувство собственной важности тешили, когда стояли вокруг с грозным видом. Интересно, профессор и вправду в охране нуждается или это статусная вещь?

Милославский покопался в своем брезентовом портфеле, достал блокнот с записями, полистал, затем сказал:

— Ну вот, как раз про вас материал… провалились вместе с сараем, в сарае был генератор. Так?

— Верно.

— Хорошо, — кивнул он. — Вопрос второй… в горбезопасности сказали, что вы ездили туда просто так, место посмотреть, так?

— Верно, — улыбнулся я.

— А почему, кстати? Не в упрек — просто интересно.

— А им зачем знать? Генератор мой, а не вещественное доказательство. Перестраховался, короче.

— Понятно, правильно сделали, наверное. Но мне сказали правду, так?

— Так.

— И вот тут самое интересное и начинается, — сказал Милославский, что-то помечая галочкой. — Почему решили осмотреть тот дом? Только честно, подумайте сперва хорошенько.

— Честно? — Я и вправду задумался. — А я и не знаю, если честно. Загрузили агрегат, можно было ехать, а тут как подсказал кто-то: мол, посмотри домик. Тянуло к нему, что ли… — Я пощелкал пальцами, силясь подобрать правильное слово. — Ну… ну вот надо было, и все тут.

— Понятно, — явно довольный ответом, кивнул Милославский. — А Федор Мальцев никаких таких чувств ведь не испытывал, так?

— Нет, — вспомнил я поведение Федьки. — Он хотел быстрее уехать, и все тут. Это к чему вы?

— А как вы думаете? — ответил он вопросом на мой вопрос.

— Ну… если навскидку, то полагаете, что я как-то связан с жертвой в подвале?

— Тепло.

— Жертва вызвала мой провал? — уточнил я.

— Еще теплее, даже горячо уже, — сказал Милославский. — Есть теория, что некоторые провалы вызваны искусственно — как ваш, в частности. И занимаются этим те, кого принято именовать сектантами, а мы зовем адаптантами.

— Зачем?

— Кто бы мне самому объяснил, — вздохнул он. — Я же говорил, что даже пленные адаптанты не слишком разговорчивы. Вот пока и не выяснили.

— А как другие провалились?

— Думаю, что эти самые провалы нечто вроде естественного процесса. А вот адаптанты пытаются научиться создавать их искусственно, и иногда у них получается.

— Жертвоприношениями? — удивился я.

— А почему бы нет? — пожал он плечами. — В этом же никакой мистики, собственно говоря, нет. Когда жертву мучительски убивают, выбрасывается такое невероятное количество энергии, что она способна не только слой миров проколоть, но, наверное, и сдвинуть их с места смогла бы, если бы ею кто-то мог управлять.

— А для чего им?

— Это тоже хороший вопрос, на который пока никакого обоснованного ответа у нас нет. Можем только предполагать.

— И что предполагаете? — продолжал я наседать на него.

— Предполагаем, что они хотят совсем не того, что получают. Хотя бы потому, что, когда вы провалились, они вас там не встретили.

— Сочли эксперимент неудачным? — уточнил я.

— Верно, что-то получилось не так, как планировалось, и они просто ушли. А затем туда провалились вы, к великому вашему везению их не встретив. А то бы оказались второй жертвой, что я очень допускаю.

— И все же?

— Все же? — поднял тот брови. — Думаю, что они пытаются построить тоннель отсюда. И не уверен, что для самих себя.

— Для Тьмы?

— Именно так — для нее, родимой. Нашли же они какую-то форму сожительства с ней, верно? Вы же были близко к Тьме? Как ощущения?

— Тяжкие, — честно ответил я. — Страх, жуть, мысли путаются, руки трясутся.