На пороге Тьмы - Андрей Круз (2010)

Депо уже давно таковым не являлось. Его перестроили, перегородив во всех направлениях кирпичными стенами с дверями и сверху подвесив стальные мостики-переходы, по которым, кстати, прогуливался охранник с ППШ, надзирая сверху за порядком.

— Там у нас боксы стоят, в которых Тьму проращиваем, так сказать, — показал Иван на дверь с надписью «Не входить!». — Из них же тварей для опытов добывали.

— Вот, кстати, всегда хотел спросить, — вскинулся я. — Тьма в любое темное место прорасти может? Вроде как внутрь колесной камеры или в пустой ящик, лишь бы заколочен был?

— Нет, не так, — засмеялся он. — Объем должен быть достаточен, эдак с комнатку или шкаф, например, для кого-то вроде крысаков, а второе — там обязательно отпечаток человеческой ауры должен быть. Человек туда должен был заходить, и не раз. Или руками шарить регулярно, как в том же шкафу. Мистика, понимаю, но так оно и есть, другого объяснения не придумали.

Иван повел дальше нас по длинному коридору до двери с надписью «Отдел содержания», за которой оказалась самая настоящая тюрьма. Или зверинец, тут уж как посмотреть. Проход, решетчатая стена, за нею — камеры. В проходе стоит стол, за которым сидит человек в белом лабораторном халате, читающий книгу, на тюремщика никак не похожий.

— Лямыч, как жизнь? — поприветствовал его Иван.

— Да как она может быть? — пожал тот плечами. — Пациенты ведут себя тихо, читать не мешают, следующее дежурство по зоопарку только через неделю, жить можно.

— Слева — твари, справа — люди, — кратенько описал нам ситуацию Иван. — Или адаптанты, если угодно. Хотя тварей нет сейчас, передохли все, есть только двое одержимых. С кого начнем?

— Тварей я видел — нет их, и не надо, давай с адаптантов начнем — благо к ним в гости кататься будем, — сразу сказал я.

— Никаких проблем. Пошли.

Сделав всего несколько шагов, я остановился у первой камеры, забранной частой, но не слишком массивной решеткой. Пустая комнатка с кирпичными стенами, грубо сколоченный топчан с соломенным матрасом, солдатское одеяло. На топчане, поджав по-турецки босые ноги, сидела девушка лет шестнадцати с виду, коренастая и некрасивая, с собранными в неряшливый узел очень светлыми волосами.

Сначала она показалась мне совсем обычной, но потом мое сознание отметило какие-то несообразности с привычным человеческим обликом. Она выглядела как… негатив, пожалуй. Волосы были светлыми, но какими-то белесыми, не седыми и не блондинистыми. Странные волосы. И они были заметно светлее кожи — синеватого оттенка, лица с темными губами и темными же пятнами под глазами и таких же синеватых рук, собранных в замок на одном колене.

Когда я остановился перед решеткой, девушка посмотрела на меня, затем вдруг злобно оскалилась, обнажив черные зубы. Не грязные и не гнилые, а вполне здоровые и ровные зубы с эмалью черноватого оттенка.

— Эва как, — сказал остановившийся рядом Федька. — Так их видал, но не с такого расстояния. Зомби какая-то.

— Не, зомби плохо выглядят, кожей болеют, если кино верить, а эта вон какая здоровая и гладкая, — сказал Иван. — В глаза вглядитесь, это интересней.

Верно, глаза были странными. Такими же, как все остальное у нее, — черный белок, белая радужка, даже серебристая, и вертикальный зрачок, как у кошки. Все вместе это смотрелось так странно, что девушка, несмотря на то что она, кроме цвета, не отличалась от обычного человека ничем, человеком при этом не выглядела абсолютно и никаких ассоциаций с ним не вызывала. Странное существо из странного мира, человеку враждебное.

— Не общаются? — спросил Федька.

— Нет, никогда, что с ними ни делай, — покачал головой Иван. — Не по нашей части, но в НКВД пробовали. А так… все остальное как у людей, только холода не боятся.

— Серьезно? — удивился я.

— А здесь что, тепло, по-твоему? И стена холодная, а ей по фигу, видишь? В морозильнике помрет, естественно, но по такой погоде, как сейчас, им самый кайф.