На пороге Тьмы - Андрей Круз (2010)

Ладно, если не вредно, то уже не так страшно. Хотя бы можно не дергаться с перепугу при приближении к очередному клоку этой мерзкой дымки. А остальное… ничего, остальное потерпим, у меня цель, а ради нее можно много потерпеть. В конце концов, когда принимал предложение Милославского работать на него, понимал, что меня не огородничеством заниматься приглашают.

Вскоре шахты остались левее, мы приблизились к реке. Когда «жужа» выбралась с поля на заброшенную дорогу, повернули налево, к городу.

— Федь, когда по набережной пойдем, про провал не забудь, — напомнил я.

— Есть же на карте…

— Не знаю как ты, а я здесь с трудом сосредоточиться могу, — честно сознался я. — А в таком состоянии любую пометку с карты мог бы проморгать.

— Хорошо, но ты тоже поглядывай, — сказал он. — И в городе внутрь заныкайся, а то черт его знает… Так тварей нет, но мало ли.

— И адаптанты эти рядом, — добавил Иван.

По дороге пошли быстрее, но все же без особой спешки. Хотелось и шуметь потише, и самим успевать наблюдать за окрестностями. По счастью, вокруг так и было пусто.

Вскоре показались городские окраины. Несмотря на то что никакая разруха этих мест не коснулась, выглядело все запущенно и мрачно. Пыль и грязь не девались никуда, покрывая строения, улицы, стекла — все вокруг. Лишенные листьев деревья, какие-то все перекрученные, с причудливо и как-то не по-хорошему изогнутыми стволами и ветвями, вытянулись двумя рядами по сторонам дороги, похожие на неведомых чудовищ, охраняющих этот путь.

— Иван, а чего такие тополя странные? — спросил я, невольно понизив голос.

— Тьма так действует, — ответил Иван, заодно дернув меня за полу куртки. — Оно и растет, и не растет одновременно… в общем, черт знает что с деревом творится, вот его и корежит. Давай вниз и люк закрой.

— Ага.

Я нырнул в темное нутро машины, закрыв за собой люк и повернув стопор, чтобы его не открыть было снаружи. Сразу стало как-то уютнее и спокойней, вроде как снаружи все было неправильным, а внутри машины с нами ехал кусочек мира нормального, человеческого. Я придвинулся прямо к немалого размера триплексу в лобовом стекле, разложил перед собой карту.

Пусто, пусто и мертво. И при этом постоянное ощущение, что за нами наблюдают из каждого темного окна. Прячутся, когда мы проезжаем мимо, и, выглянув, смотрят в спину тяжелым, злобным взглядом. Мерзкое ощущение, кстати, совершенно параноидальное.

— Кажись, сейчас налево надо, — сказал я, сверившись с картой.

— Уже вижу, — сказал Федька, разворачивая «жужу».

Машина рванула, покатила, поскрипывая сочленениями гусениц, по узкому переулку, застроенному двухэтажными домами. Звук отражался от стен, и теперь казалось, что мы шумим на весь город. Краем глаза я видел, как Иван болезненно морщится явно от точно такой же мысли. Внимания нам как раз и не хочется, можно сказать, совсем.

— Направо, — вновь подсказал я, Федька лишь кивнул.

Улица пошире, та самая Коммунистическая, которая нам и нужна. По ней — до площади имени вождя, до его памятника — и первый пункт нашего путешествия будет достигнут. А вот что выйдет из этого, предположить сложно — посмотрим.

Под гусеницами настоящий ковер из опавших листьев, сучьев, какого-то мусора. Не могу я до конца понять выкрутасов местного времени — листья опадают, при этом время задом наперед идет… Хотя это же не пленку проматывают, может, тут и деревья уже «задом наперед» живут? Приспособились? А может, это я в силу скудости своего воображения и немощности мыслительного аппарата не могу себе это все в совокупности представить? Для меня же время всегда в одну сторону шло, это было самое незыблемое из всего, что окружало меня. А тут… А может, оно здесь нормально идет? Как это понять?