На пороге Тьмы - Андрей Круз (2010)

Предчувствия меня не обманули: здесь были до нас и всю оружейку вынесли. Пустые шкафы-пирамиды с распахнутыми дверцами, столы — и больше ничего. А ведь на стенах плакаты про сборку и разборку ППШ и ТТ. Очень огорчительно, потому как я бы с радостью свой МП-40 на ППШ сменял.

— Ну что? — спросил Иван, когда я опять вышел в коридор.

— Пусто, до нас тут были.

— Адаптанты небось, про мародеров в этих краях я не слышал, — сказал он, после чего добавил: — Вон и секретка, в конце коридора.

— Ну так пошли, — пожал я плечами. — Надеюсь, что оттуда не вынесли ничего.

Дверь с табличкой «Машинопись», затем еще одна, без всяких надписей, следом «Хозотдел», взломанная и распахнутая, и уже последняя — «Секретная часть».

— Заперто, — сказал Иван, ухватившись за ручку.

— Да она вообще-то хлипкая, — постучал я по филенке. — Давай ломиком попробуем.

— Последи, — кивнул Иван, выдергивая из рюкзака, из-за спины, неслабый изогнутый ломик-гвоздодер.

Пока у меня за спиной трещало дерево, я стоял к Ивану спиной, уставив ствол автомата в коридор. Опасности вроде бы не было, но черт его знает, кто сюда на шум может заглянуть: лучше уж не рисковать.

Дверь подалась, Иван выругался, отскочив назад.

— Трава, мать ее…

В свете фонарей разглядели, что попали мы не в саму секретную часть, а лишь в тамбур. Тамбур, в который не попадало ни луча света и который сплошняком зарос темной травой. Под ярким светом фонарей, лучами которых мы водили по ее листьям как струями из брандспойта по языками пламени она быстро становилась серой и осыпалась невесомыми хлопьями на пол.

Дальше была вторая дверь — уже обитая железом, мощная, и окошко в стене, маленькое, закрытое деревянной створкой, через которое секретчик, когда он нес здесь службу, выдавал нужные документы под роспись.

— Серьезная дверка, — сказал Иван, приглядевшись.

— Это точно, — согласился я. — Чего с ней будем делать? Тротилом ее?

— Страшновато, если честно, — ответил он, подумав. — Что-нибудь не так сделаем, а там все бумаги разлетятся — и собирай их потом по полу. Или вообще пожар устроим.

— Кстати, — вдруг вспомнил я, — а по фасадам ведь окна сплошняком, так? Пропусков нет?

— Вроде нет, а что? — насторожился он.

— Значит, тут просто решетка на окне, — заявил я, обрадованный идеей. — Можно тросом дернуть, а дверь даже не трогать. И тебе потом внутри копаться проще будет.

— А что? — спросил он сам себя, чуть подумав, и сам же ответил на вопрос: — Вполне разумно. Пошли.

Выскочили из коридора в вестибюль, я махнул рукой Федьке, обернувшемуся к нам:

— Давай в машину, есть идея.

Уточнять, что за идея, он не стал: когда дело надо делать, лишние разговоры только помеха. Лязгнул стальной люк, «жужа» зарычала двигателями, дернулась, поползла следом за нами с Иваном, идущими пешком и настороженно оглядывающимися по сторонам.

— Вот это окно, похоже, — сказал Иван, указав на самое крайнее окно по фасаду на первом этаже.

— Да наверняка, — согласился я. — По-другому и не получится: геометрия не разрешит. Федь! Подгоняй машину!

«Жужа» крутанулась на месте, сдвинулась на пару метров, полязгивая гусеницами, а я сразу же начал разматывать с крюков толстый стальной трос. Решетка на окне серьезная с виду, но все же не под такие воздействия. Кое-как разгибая непослушный и неподатливый стальной канат, протолкнули его под решеткой, накинули массивные кованые крюки на буксировочные петли бронемашины.

— Давай! — скомандовал я, отскакивая в сторону.

Машина качнулась, рванула назад, трос натянулся, что-то захрустело, а затем вся оконная решетка целиком со звоном и грохотом свалилась на брусчатку. И следом посыпались стекла — Иван, плюнув на скрытность, колотил по ним выдернутой из заборчика штакетиной.

— Да хрен ли, все равно нашумели, — сказал он, наткнувшись на мой недоуменный взгляд.