На пороге Тьмы - Андрей Круз (2010)

— Пусть моется тот, кому лень чесаться, — сказал Федька, после чего махнул рукой и добавил: — Хотя ладно, уговорил, красноречивый.

Давно рассвело, позади были уже часы пути, успели даже дозаправиться, перелив в бак горючку из бочки, закрепленной на броне. «Жужа» шла — что по дороге, что по бездорожью — бодро, плавно покачиваясь, переваливала через канавы и промоины, давила кустарник — все было по-другому по сравнению с обычной машиной. Оно понятно, что и броня здесь антикомариная, и вооружение жиденькое, но все равно эта полусамоделка внушала какую-то уверенность в успехе. Прорвемся, куда денемся. Ей бы еще плавать, как БМП, но это уже слишком — так губу раскатывать с техникой сороковых годов все же не стоит.

Федька сидел за рычагами уверенно, управлял вполне мастерски, постоянные тренировки последних дней все же пользу принесли, это было заметно. Дождя не было, и я больше стоял, высунувшись по грудь в люк, и время от времени пытался рассматривать окрестности в выданный мне немецкий бинокль — штуку очень добротную, с удивительно чистыми и прозрачными линзами. Но каких-то признаков грозящей нам опасности пока засечь не удалось.

— Сейчас станция будет — к ней лучше не соваться, — сказал я, сверяясь с картой. — Так ничего не заметили вчера, но все равно место для засады очень классное. Забираем к реке, правее.

— Без проблем, — сказал Федька.

Действительно, стоило нам объехать язык леса, приближавшийся к дороге, как перед нами появилось нагромождение серых и грязных станционных строений, между которыми виднелись скопления не менее грязных вагонов, в большинстве своем груженных углем. Когда-то здесь работа кипела, это было видно, а потом раз — и все стало таким, какое оно сейчас. Разом, в один момент.

Иван подхватил из укладки пулемет, установил его на вертлюг перед бойницей, направив в сторону возможной угрозы. Это правильно, это хорошо он действует, я тоже автомат с плеча не снимал ни на секунду. До деревни с адаптантами отсюда не больше двадцати пяти километров прикидочно, — почему бы им сюда за угольком, например, не заглянуть. Что им, печки топить не надо? Дымки над деревней я видел вчера, а уголек — вот он, рукой подать, не могут они не соблазниться.

Однако было тихо, никто в нас не стрелял и на нас оттуда не кидался. «Жужа» легко перевалила через подразмытую железнодорожную насыпь, проскочила через широкую канаву с пологими склонами — и выкатилась в поле. Открылся вид на шахтные терриконы, придающие пейзажу какую-то повышенную мрачность и сюрреалистичность. Впрочем, Тьма уже плотно на душу давила, так что сюрреалистическим выглядело для меня все — даже я сам в зеркале самому себе таким бы показался.

Появились клочья тумана, медленно ползущие по самой земле, — те самые, что мы видели с самолета. Плотные, похожие на куски порванной ваты, почти непрозрачные, они двигались наперерез нам, обтекая черные конусы терриконов, и казалось, что эти гигантские отвалы породы плывут над землей, неся в себе какую-то невысказанную, но очень злобную угрозу. При этом свинцово-серое, тяжкое небо давило сверху, словно пресс, нависший над головами, и ты не знаешь, чья рука сейчас возле рычага, который заставит его опуститься.

Когда машина вкатила в одно такое облако тумана, я почувствовал холод. Но холод не обычный, а именно холод Тьмы, когда льдом по позвоночнику, когда мурашки по всему телу.

— Федь, ты про такой туман знаешь что-нибудь? — забеспокоился я, передернув зябко плечами после встречи со вторым облаком.

— Знаю, возле Тьмы часто бывает, — сказал он. — Какого-то особого вреда от него нет вроде бы, разве что на душу давит.

— Не опасно, — добавил Иван. — По крайней мере, мы никаких случаев вреда от него не регистрировали — так, мерзко просто.

— Спасибо, обнадежили, — кивнул я.