Страсти и скорби Жозефины Богарне - Сандра Галланд (2018)

Парад прошел прекрасно. Эжен на новой лошади выглядел чудесно, а при виде Бонапарта толпа пришла в восторг. Был трогательный момент, когда проносили побывавшие в боях знамена Итальянской армии: сняв шляпу, Бонапарт склонил голову. Толпа вдруг почтительно замолкла. Этот невысокий человек с большими планами наполнял наши сердца надеждой. Если существуют ангелы (а я в этом нисколько не сомневаюсь), в тот момент они были с ним.

Даже моя дочь не избегла влияния его чар. Когда мимо нас проходила кавалерия, девочки испросили позволения отойти — припудрить носы. Помню, Бонапарт сказал:

— Подожди немного, Гортензия. — Во двор в тот момент входил военный оркестр, медные инструменты сверкают на солнце. — Пожалуйста, одну лишь минутку.

Гортензия вернулась на свое место на балконе, выходившем во двор дворца.

— Что там такое? — спросила Каролина. Музыканты построились, караульный пробежал через двор с табуретом для дирижера.

— Ума не приложу, — ответила Гортензия, но тут дирижер взобрался на табурет и поднял жезл. Музыканты сыграли первые такты марша — мелодия казалась знакомой, и все же я не могла вспомнить, где слышала ее прежде. Гортензия сидела, подавшись вперед, с упертыми в колени руками.

— Ну, теперь уже можно? — ныла Каролина, стоявшая у балконной двери. Дочь подняла указательный палец: «Не мешай!»

— Гортензия, уж не твое ли это сочинение? — ахнула я вдруг. — «Выход из Сирии»?

— Тихо! — воскликнула она. — Дайте же дослушать!

В тот же день, вечером

— Ну, как вам? — спросил Бонапарт, врываясь в мою уборную. — Кажется, все прошло довольно удачно.

— Великолепно! — поправила я. Он не заметил сидящей возле двери Гортензии.

— Почему тут так темно? Где дети? Вашей дочери понравилось?

Я посмотрела в зеркало на Гортензию и улыбнулась. Бонапарт проследил за направлением моего взгляда.

— О! — протянул он, заметив мою дочь.

Гортензия встала, сложив ладони перед грудью в жесте благодарности:

— Это большая честь для меня.

Улыбаясь, Бонапарт дернул ее за ухо (на этот раз ласково).

— Сюрприз удался? Хорошо. Музыканты хотят знать, не напишете ли вы для них что-нибудь еще.

Гортензия молча кивнула; краска заливала ее бледные щеки.

— Меня ждет Каролина! — пискнула она и выскользнула за дверь.

— Она польщена, как, по-вашему? — поинтересовался озадаченный Бонапарт.

— Не то слово. — Я прижала его ладонь к своей щеке. — Очень мило с вашей стороны.

— Действительно хорошая песня, — пожал плечами Бонапарт и сел, чтобы лакей мог стащить с него сапоги для верховой езды. — Почему у вас закрыты шторы?

— Люди заглядывают. — Незадолго до того я испугалась, увидев мужчину, прижавшегося лицом к оконной решетке. — Но здесь темно, даже если шторы раскрыты.

Комнаты расположены ниже уровня земли, а окна здесь высоко. Сидя, нельзя видеть, что происходит за ними.

— Ваши новые штаны — на сундуке, вместе с поясом.

Через мгновение он снова вошел ко мне, лакей тенью следовал за ним.

— Отлично! — одобрила я, хотя штаны сидели не идеально. Не было времени подогнать по фигуре.

Вошла Мими, прекрасная в своем новом муслиновом платье:

— Третий консул Лебрен с супругой…

— Уже? — Я посмотрела на часы: еще только пять. Мы ожидали гостей к шести.

— Хорошо, — сказал Бонапарт, надевая туфли. — Мне надо обсудить с ним дефицит государственного бюджета.

— Еще секунду. — Я замерла перед большим зеркалом, чтобы Мими застегнула на мне жемчужное ожерелье.

«В этом самом зеркале рассматривала себя королева», — подумалось мне.