Страсти и скорби Жозефины Богарне - Сандра Галланд (2018)

Четверг, 27 июня

Сегодня в Ассамблее Александра назначили военным министром. Несколько депутатов, протестуя, повскакивали с мест. Среди них был и Робеспьер. Депутат Барер вышел на трибуну напротив председательской ложи и в качестве доказательства лояльности Александра зачитал несколько его патриотических заявлений, сделанных им для газет. Командующий Александр Богарне слишком ценен, чтобы быть военным министром. Ему следует оставаться в Рейнской армии и вести ее к славным победам. Другой депутат возразил, что если Александр Богарне смог столь многого достигнуть на посту командующего армией, то «подумайте только о славе, которая выпадет на долю Франции, если его назначить командующим одиннадцатью армиями, то есть военным министром».

Одиннадцатью… бог мой!

Несколько депутатов протестовали, крича, что аристократа собираются назначить на один из важнейших постов в республике. Тут депутат Барер, вскочив на ноги, воскликнул:

— Он мой друг! Он мой друг!

Назначение было принято.

Я больна. Лежу. Все наши армии терпят поражение. Быть сейчас военным министром — верная смерть. Отправила письмо Александру, в нем умоляю его отказаться от нового назначения.

Вторник, 30 июля

Вечером, когда собрались гости, в салоне воцарилась довольно напряженная атмосфера. И вот причины: неожиданная сдача наших войск немцам под Майнцем, неспособность армии Александра прийти к ним на выручку, позор республики — все это кому угодно омрачит настроение.

— Хочу вам кое-что показать, — шепнул мне депутат Тальен, уводя меня в музыкальную комнату. — Это письмо, присланное вашим мужем в комитет. По-моему, вам следует его прочесть.

Он протянул мне послание — одну лишь страничку, исписанную наполовину. В прямых резких словах Александр выражал негодование по поводу сдачи наших войск под Майнцем, обвинял командиров, требовал их казни, требовал, чтобы их отрубленные головы были посланы противнику. Негодуя, он настаивал на том, чтобы правительство приняло его отставку; в знак протеста он готов был сломать свою шпагу.[58]

Я отдала письмо. Мне было не по себе оттого, что Александр возлагал вину на других, что призывал мстить.

— Он, несомненно, болен, — сказала я.

— До чего удобно! — Депутат Тальен сложил письмо и убрал его в карман камзола. — Неприятель атакует, миллион французов готовится к битве, а ваш муж желает подать в отставку. — Тон был саркастический. — Это не делает ему чести, гражданка. Вам следует знать, что в кулуарах по поводу этой выходки прозвучало слово «предатель».

— Командующий Богарне должен был повести свои расхлябанные войска против великолепно обученной армии, в десять раз превосходящей его числом? Должен был направить своих солдат на бойню?

— Но они все равно там окажутся, желают того или нет, — ответил депутат Тальен. — Нужно мужество, чтобы встретить свою смерть, но гораздо большее — чтобы встретить смерть других. Этот урок мы запомним надолго.

Наш разговор прервали дама с двумя мужчинами, один из которых был в военном мундире.

— Почему на улицах больше не разрешается танцевать? — спросила дама, пробегая пальцами по струнам арфы.

— Теперь танцы — еще одно из незаконных удовольствий, и меня это настораживает,[59] — сказал мужчина в мундире. Другой засмеялся.

— Депутат Тальен, дорогой, — взяла его за руку дама, готовая пуститься в пляс, — почему нельзя танцевать, скажите на милость?

— Робеспьер, как я слышал, не любит развлечений, — заметил мужчина в мундире.

— Робеспьер не любит женщин, — сказал другой.

— Передать ваши слова депутату Робеспьеру? — Тальен не сводил глаз с женщины, с ее глубокого декольте.

Я смотрела в пустой камин, не замечая их веселости. Что теперь будет с Александром?

18 августа

Александр каждый день письменно обращается к Ассамблее, требуя принять свою отставку. Ему каждый день отказывают.

21 августа