Правда о деле Гарри Квеберта - Жоэль Диккер (2014)

В следующие два дня я постарался расспросить всех, кто так или иначе мог знать Нолу. Эрни Пинкас снова оказал неоценимую помощь в моих разысканиях: откопав в архивах библиотеки альбом выпускников средней школы Авроры за 1975 год, он с помощью интернета составил список нынешних адресов большинства одноклассников Нолы, до сих пор проживающих в этом районе. К несчастью, плоды моих усилий оказались ничтожны: всем этим людям было сейчас под пятьдесят, но я не мог добиться от них ничего, кроме детских воспоминаний, не представлявших особого интереса для расследования. Вплоть до той минуты, когда я вдруг понял, что одно из имен в списке мне знакомо: Нэнси Хаттауэй. Та, кто, по словам Гарри, обеспечивала Ноле алиби во время их поездки в Рокленд.

По сведениям Пинкаса, Нэнси Хаттауэй держала магазин рукоделия в промышленном комплексе на выезде из города в сторону Массачусетса. Я отправился туда первый раз в четверг, 26 июня 2008 года. Красивый магазинчик с яркой витриной, зажатый между закусочной и скобяной лавкой. Внутри я обнаружил даму лет пятидесяти; в ее коротко стриженных волосах пробивалась седина. Они сидела за столом, в очках для чтения, и приветливо поздоровалась со мной. Я спросил:

— Простите, вы Нэнси Хаттауэй?

— Я самая, — ответила она, поднимаясь из-за стола. — Мы знакомы? Я вас, кажется, где-то видела.

— Меня зовут Маркус Гольдман. Я…

— Писатель, — перебила она. — Теперь вспоминаю. Говорят, вы задаете много вопросов о Ноле.

Вид у нее был настороженный. Впрочем, она тут же добавила:

— Думаю, вас вряд ли интересует рукоделие.

— Вы правы. И меня действительно интересует смерть Нолы Келлерган.

— А при чем здесь я?

— Если не ошибаюсь, вы очень близко знали Нолу. Когда вам было пятнадцать лет.

— Кто вам это сказал?

— Гарри Квеберт.

Она встала и решительным шагом направилась к двери. Я подумал было, что она меня выгонит, но она повесила на витрину табличку «Закрыто» и задвинула щеколду. Потом обернулась ко мне и спросила:

— Вы какой кофе любите, мистер Гольдман?

Мы просидели в служебном помещении больше часа. Она была та самая Нэнси, подруга Нолы, о которой говорил Гарри. Она никогда не была замужем и сохранила девичью фамилию.

— Вы никогда не уезжали из Авроры? — спросил я.

— Никогда. Я слишком привязалась к этому городу. Как вы меня нашли?

— По интернету. Интернет творит чудеса.

Она кивнула:

— Ну так что же вы, собственно, хотите узнать, мистер Гольдман?

— Зовите меня Маркус. Мне надо, чтобы кто-нибудь рассказал мне о Ноле.

Она улыбнулась:

— Мы с Нолой учились в одном классе; подружились сразу, как она переехала в Аврору. Мы жили почти рядом, на Террас-авеню, и она часто приходила ко мне. Она говорила, что ей нравится бывать у меня дома, потому что у нас нормальная семья.

— Нормальная? Что вы имеете в виду?

— Думаю, вы встречались с отцом Келлерганом…

— Да.

— Он очень жесткий человек. Удивительно, что Нола была его дочь — умненькая, нежная, приветливая, улыбчивая.

— Странно, что вы так отзываетесь о преподобном Келлергане, мисс Хаттауэй. Я встречался с ним несколько дней назад, и он показался мне человеком скорее мягким.

— Он может производить такое впечатление. Во всяком случае на людях. Вроде бы в Алабаме он творил чудеса, и его позвали на выручку, потому что приход Сент-Джеймс приходил в запустение. И действительно, не успел он его возглавить, как по воскресеньям в храме стало полно народу. Но в остальном… трудно сказать, что на самом деле творилось дома у Келлерганов.

— Что вы хотите сказать?

— Нолу били.

— Что?

Сцена, о которой мне поведала Нэнси Хаттауэй, произошла, по моим подсчетам, в понедельник, 7 июля 1975 года, то есть в период, когда Гарри оттолкнул от себя Нолу.

Понедельник, 7 июля 1975 года