Волшебница Шалотт и другие стихотворения - Теннисон Альфред (2007)

Все не напрасно — там, вдали,

Где нет зимы и темноты,

(Так мнится мне) для нас цветы

Неведомые расцвели…

Но кто я, в сущности, такой?

Ребенок, плачущий впотьмах,

Не зная, как унять свой страх

В кромешной темноте ночной.

Г. Кружков

LXVII

When on my bed the moonlight falls,

I know that in thy place of rest

By that broad water of the west,

There comes a glory on the walls;

Thy marble bright in dark appears,

As slowly steals a silver flame

Along the letters of thy name,

And o’er the number of thy years.

The mystic glory swims away;

From off my bed the moonlight dies;

And closing eaves of wearied eyes

I sleep till dusk is dipt in gray:

And then I know the mist is drawn

A lucid veil from coast to coast,

And in the dark church like a ghost

Thy tablet glimmers to the dawn.

LXVII

Когда луна на полог мне

Прольет свой луч, я знаю: он

У моря, там, где тих твой сон,

Сияньем вспыхнул на стене.

Твой мрамор выступил на свет,

Серебряный пожар луны

Крадется тихо вдоль стены,

Вдоль имени и чисел лет.

Но вот — он уплывает прочь,

Как луч на пологе моем.

Усталый, я забудусь сном,

Пока рассвет не сменит ночь.

Тогда, я знаю: развита

Над морем искристая шаль,

А в церкви, там, где спит печаль,

Как призрак, светится плита.

М. Соковнин

CIV

The time draws near the birth of Christ;

The moon is hid, the night is still;

A single church below the hill

Is pealing, folded in the mist.

A single peal of bells below,

That wakens at this hour of rest

A single murmur in the breast,

That these are not the bells I know.

Like strangers’ voices here they sound,

In lands where not a memory strays,

Nor landmark breathes of other days,

But all is new unhallow’d ground.

CIV

Подходит к Рождеству зима.

Ныряет в тучах лунный круг;

В тумане колокола звук

Доносится из-за холма.

Удар глухой во мгле ночной!

Но не пронзил он грудь насквозь,

Лишь вяло в ней отозвалось:

Здесь даже колокол другой.

Здесь всё другое — лес, поля,

Душе — ни вехи, ни следа…

Пустыня, памяти чужда,

Неосвященная земля.

Г. Кружков

FROM «MAUD»

ИЗ ПОЭМЫ «МОД»

‘COME INTO THE GARDEN, MAUD’

I

Come into the garden, Maud,

For the black bat, night, has flown,

Come into the garden, Maud,

I am here at the gate alone;

And the woodbine spices are wafted abroad,

And the musk of the rose is blown.

II

For a breeze of morning moves,

And the planet of Love is on high,

Beginning to faint in the light that she loves

On a bed of daffodil sky,

To faint in the light of the sun she loves,

To faint in his light, and to die.

III

All night have the roses heard

The flute, violin, bassoon;

All night has the casement jessamine stirr’d

To the dancers dancing in tune;

Till a silence fell with the waking bird,

And a hush with the setting moon.

IV