Ведуньи - Элизабет Ли (2021)

И он все сильней накручивает мои волосы на руку, все ближе притягивает меня к себе, и вот уже тело мое плотно прижато к его телу, голова задрана, и его лицо совсем близко от моего лица, и я чувствую тяжкое биение его сердца, его тяжелое дыхание, но вырваться не могу. Для этого мне пришлось бы вырвать с корнем все свои волосы. Краем глаза я замечаю некое движение – это Сет, стоя на четвереньках, все еще содрогается в рвотных конвульсиях, но потом он понемногу начинает подниматься, все время глядя на нас, и я молю Бога, чтобы он не вздумал вмешиваться, чтобы держался подальше от этого проклятого Гэбриела. Чтобы в первую очередь защищал себя самого.

– Никогда не стала бы даже время тратить на таких, как ты, – говорю я Гэбриелу, и это его явно задевает.

– Теперь-то я тебя насквозь вижу, уродина! Это просто твое колдовство так на меня подействовало. Из-за него я даже жениться на тебе хотел. И все мечтал хотя бы коснуться тебя, дурак.

Он проводит большим пальцем по моим губам, так низко наклонившись ко мне, что его горячее дыхание обжигает мое лицо.

– Слушай, девка, до чего же у тебя безобразный маленький рот! И сама ты просто маленькая шлюшка. Никогда ты не была той, которую я полюбил, которую так сильно желал! Никогда! Куда тебе – с таким-то жалким ротишком.

Он насильно раздвигает мне губы, с силой всовывает мне в рот свой большой палец. Я изо всех сил пытаюсь освободиться.

– С такими-то мерзкими волосами!

Он еще сильней крутит и дергает меня за волосы. Кожу на голове у меня жжет как огнем, я невольно вскрикиваю. Сердце бешено бьется, готовое выскочить из груди.

– С таким-то убогим телом!

Его рука забирается мне под блузку, шарит там, грубо стискивает грудь. Он теперь так близко, что каждое произносимое им слово жжет меня.

– Значит, никакой любви и не было, – говорит он, – а был обман, колдовство. Ты посмеялась над моими чувствами, но теперь-то я тебя вижу насквозь, грязная мерзкая сучка!

Его губы прижимаются к моим губам, он пропихивает мне в рот свой язык, одной рукой по-прежнему крепко держа меня за волосы, а второй терзая мою грудь. Я пытаюсь хотя бы чуточку отстраниться, но он слишком силен, да и настроен весьма решительно. И крикнуть я не могу – он заткнул мне рот своим языком, лишив меня голоса. Сердце готово выпрыгнуть из груди, я сопротивляюсь изо всех сил, но это не помогает. Я чувствую во рту его отвратительный вкус и вкус своих собственных слез. И все рвусь, рвусь, стремлюсь вырваться, но освободиться не могу. Я в ловушке.

– Гэбриел!

Голос Сета звучит громко, уверенно. Мне кажется, что доносится он откуда-то сверху. Мы оба вздрагиваем, и Гэбриел ослабляет свою хватку. Я тут же вырываюсь, яростно вытираю губы, а потом, прицелившись, изо всех сил бью его носком башмака по голени. Никогда еще я не была так благодарна судьбе за то, что теперь хожу в башмаках. Он вскрикивает, поджимает ногу, злобно на меня смотрит и словно выплевывает:

– Шлюха!

– Мерзавец!

Такой ненависти, как к нему, я никогда в жизни ни к кому не испытывала; мои тело и душа словно пропитаны этой ненавистью. Как отвратительно он меня лапал, какие гнусные предложения делал! Какой ужас внушил мне! Я, спасаясь от этого ужаса, дрожащая и ослабевшая, вынуждена сейчас искать спасения у Сета, но ненависть моя достаточно сильна, и я, собравшись с силами, сумею отомстить. Я выпущу на волю моего пса и буду смотреть, как он разорвет Гэбриелу горло, и пусть его кровь впитается в землю проклятого холма. Этого будет вполне достаточно, чтобы я стала такой, какой страшусь стать, и потеряла все, на что надеялась.

Сет кладет руку мне на плечо. Он стоит рядом, выпрямившись во весь рост, и кажется очень высоким; лицо его совершенно спокойно, голос звучит повелительно; но я все же замечаю смертельную бледность его лица и чувствую исходящий от него запах рвоты.

– Оставь ее в покое, Гэбриел.

– Но, святой отец, ты же не знаешь…