Ведуньи - Элизабет Ли (2021)

Он еще издали услышал крики и плач. У подножия чумного холма уже собралась изрядная толпа. Люди слегка расступились, и он, увидев на земле тело преподобного Уолша, в отчаянии растолкал тех, кто мешал ему подойти ближе.

Священник лежал на спине, раскинув руки в стороны; его вытянутые ноги были прижаты друг к другу, и в целом это напоминало некое гротескное распятие, если бы не заостренный кол, которым он был как бы прибит к земле. Кол насквозь пробил ему грудь, и трава под ним казалась черной от засохшей крови. Кровь пролилась обильно, и очертания этой жуткой лужи напоминали сейчас два темных крыла, раскрытых у священника за спиной. Лицо покойника было покрыто восковой бледностью, рот и глаза раскрыты и совершенно безжизненны. Его привычной шляпы нигде не было видно, и тонкие легкие волосы слегка шевелились под ветром, создавая жестокую иллюзию сохранившейся жизни.

Дэниел просто не верил собственным глазам. Он неотрывно смотрел на священника, понимая, что тот мертв, но все же отказывался признать это. Ему было трудно дышать. Упав на колени, он протянул к Уолшу руку, словно желая его утешить, погладить, хоть как-то облегчить его боль, но пальцы ощутили лишь леденящий холод смерти. Жуткий крик, в котором не было ничего человеческого, вырвался изо рта Дэниела. Боль, гнев и горькая печаль были в этом крике. Он не замечал, что стоит прямо в луже крови, что его штаны уже все перепачканы кровью, и тут чьи-то сильные руки стиснули его плечи, заставили подняться, повернули к убитому спиной.

Это была Бетт, и Дэниел на мгновение прислонился к ней. Она крепко его обняла, а он беспомощно лепетал:

– Господи… такой хороший человек… Он же действительно Божий человек… Как же с ним могло такое случиться?

– Да, да, – тихо сказала Бетт, – все мы потрясены не меньше тебя, но ты должен взять себя в руки. Дело в том, что люди уже нашли виновного. И обвинение падает на кое-кого из тех, кто дорог твоему сердцу.

Дэниел внимательно посмотрел на нее. На лице Бетт виднелись дорожки подсохших слез, а ее слова точно острый нож вошли в его душу. Он вдруг стал различать голоса, звучавшие вокруг, почувствовал запах металла, воткнутого в дерн.

Один голос звучал громче остальных, как бы ведя за собой весь хор. Это был голос Гэбриела.

– Да все ясно как день! – гремел он. – Кто ж еще может быть в таком виновен, кроме той проклятой семейки! Только они способны поднять руку на представителя церкви. И, скорее всего, это дело рук молодой ведьмы. Эта девка не впервые своим колдовством промышляет!

Дэниел огляделся. Толпа внимала Гэбриелу, время от времени поддерживая его нерешительным блеянием. Ему показалось, что он не видит в этой толпе ни одного знакомого лица, ни одного из тех, кто прислушался бы к голосу рассудка. Да ни один из этих людей и не стал бы слушать его, Дэниела, аргументы. Все они уже считают вину Сары доказанной. Слава Богу, подумал он, что они не знают, где ее сейчас искать. И ведь теперь не к кому даже обратиться за помощью. Раньше в тех ситуациях, когда требовалось урезонить разбушевавшуюся толпу, первым делом обращались именно к преподобному отцу Уолшу. Иногда, правда, еще и к магистрату, но прежнего магистрата давно уже нет, а от нового трудно ожидать справедливого суда.

– Да при чем здесь колдовство! – в отчаянии выкрикнул Дэниел, пытаясь остановить толпу. – Это же самое настоящее убийство. Убийство жестокое и бессмысленное. И убийца – человек очень сильный. Вы же сами видите, как он убил преподобного отца. Тут никакого волшебства и не требовалось.

– А кому ж еще, кроме приспешников дьявола, могло понадобиться убивать Божьего человека? – спросил Гэбриел, обращаясь к толпе. И Дэниел не сумел найти должного ответа.

– Вы только поглядите, как они его на земле-то разложили – прямо распятие! – раздался из толпы чей-то голос. – Это ж издевательство и над нашей церковью, и надо всем, ради чего жил преподобный Уолш. Такое только те проклятые язычники сотворить могли.