Ведуньи - Элизабет Ли (2021)

Каждый день Дэниел ходил к реке – либо вставал еще до зари, либо выскальзывал из дома ночью, когда всем казалось, что он спит. Но ведьмин камень так и висел там, где он его в прошлый раз оставил.

Он никак не мог понять, почему она не приходит. Может, он ее невольно чем-то обидел или даже оскорбил? Это уже бывало, он ведь такой неуклюжий. А может, она просто передумала и больше не хочет с ним встречаться. Вполне возможно, те часы, которые им довелось провести вместе, для нее никакого особого значения и не имеют – не то что для него.

У Дэниела пропал аппетит, его мучила бессонница. Даже те трогательные маленькие радости, которые когда-то так его поддерживали – первые вылеты воробьят из гнезда, игривое бодание ягнят, – стали ему безразличны.

Он помогал отцу развозить по полям навоз, покорно налегал на плуг, вспахивая землю, и постоянно видел перед собой спину отца, который вел волов. Дэниел даже Бонни приучил к борозде и часто вместе с ней боронил землю, водя ее взад-вперед по полю, и знойное майское солнце припекало даже сквозь рубаху. Он очень любил это время года – первую зелень, любовный пересвист птиц. Но этой весной его словно охватила некая лихорадка, некое беспокойное желание как можно скорей переделать все дела и снова пойти на реку. Каждый день с утра ему казалось, что сегодня она непременно придет. И каждый вечер он убеждался, что она не приходила.

В данный момент Дэниел вместе с отцом и Гэбриелом, устроившись в тени большого дуба, закусывал хлебом с тонкими ломтиками бекона и, запивая еду элем, прислушивался к рассказу Гэбриела о тех сплетнях, что ходят в деревне. Ее жители теперь пребывали в постоянной тревоге и друг на друга посматривали с подозрительностью, зная, что у каждого найдется такой приятель или сосед, которому захочется выслужиться перед новым магистратом и сочинить о своем же соседе такую историю, которая судью наверняка заинтересует.

– Говорят, он и перед сном свод королевских законов читает, а не Библию, – рассказывал Гэбриел. – Так и носит эту книгу с собой. А еще говорят, что на общинном лугу теперь будут публичные порки устраивать, а то и еще что похуже.

– Но ведь должны же быть… ведь, конечно же, есть такие, кто живет по всем правилам, кому нечего бояться? – сказал Дэниел.

Гэбриел только плечами пожал. Смахнул паучка, который полз у него по ноге. А отец сказал ему:

– Ну, ты-то, парень, по крайней мере в последнее время свой нрав в узде держишь, так что у тебя никаких неприятностей быть не должно.

– Вроде бы не должно. – Гэбриел прожевал и проглотил последний кусок, потом заявил: – Только я этого Райта все равно не боюсь, какие бы страшные истории про него ни рассказывали! А если у меня какие неприятности и возникнут, так я быстренько кой на кого вину свалю, кто как раз себя в руках держать не умеет.

Он сказал это вроде бы отцу, но посмотрел на Дэниела. Тот даже поперхнулся, но ни слова в ответ вымолвить так и не сумел. Гэбриел гнусно усмехнулся, а отец, посмотрев сперва на одного, потом на другого, возмутился:

– Да хватит тебе, Гэбриел! Будь вы даже родными братьями, так и тогда, наверное, вряд ли больше бы ссорились. И вообще, парень, нечего тебе тут воду мутить. В последний раз тебе это спускаю. – Голос отца был негромок, но полон угрозы. – Не то, смотри, вылетишь отсюда к чертовой матери, и придется тебе кому-нибудь другому рассказывать печальные истории о своей бедной матушке, которая без тебя и шагу ступить не может.

Гэбриел вскочил. Он был на целую голову выше Дэниела и раза в полтора шире его в плечах.

– Будь мы родными братьями, – с раздражением выпалил он, – все это в итоге мне бы досталось, и уж я точно куда лучше с этим хозяйством сумел бы управиться!

И он, ногой отшвырнув под дерево недоеденную корку, решительно двинулся в сторону двора. Дэниел тоже через некоторое время пошел к дому. Слова Гэбриела застряли у него в голове, точно заноза под ногтем.