Мудрость толпы - Джо Аберкромби (2021)

До Великой Перемены это он спрашивал бы сейчас, не должны ли они вмешаться. Ворвался бы в эту дверь в порыве тошнотворного самовлюбленного героизма. Но тогда он был беспечным, мягкосердечным идиотом. Он вспомнил, как вместе с Савин раздавал в трущобах хлеб и одеяла – кажется, тысячу лет назад. Он готов был рвать на себе волосы при виде условий, в которых жили эти несчастные. Рыдал, что не может сделать для них больше.

Теперь он только морщился от утомительного вмешательства в его жизнь боли этой женщины. Она казалась тривиальной по сравнению с болью в его обрубке. Как часто говорила ему мать, нельзя позволять любой эмоции уносить тебя невесть куда. Надо смотреть шире.

– Ну так что? – промурлыкал мужской голос. – Вы хотите спасти его или нет?

– Мы здесь ничего не сделаем. – Юранд подхватил Гловарда под локоть и потащил дальше.

Всхлипывания женщины вскоре затихли позади. Лео стиснул зубы и прибавил шагу, кривя лицо при каждом лязге своей металлической ноги. Он ведь нашел какой-то способ жить со всем этим дерьмом, верно? Значит, и она сможет.

Стены повсюду были изрублены и исцарапаны, резьба искалечена в тех местах, где монархические солнца были выдраны с мясом, срублены, выдолблены. На их месте красной краской были намалеваны лозунги: «Вставай!», «Равенство», «Миддерланд для миддерландцев!»… И под конец, поперек мозаичного пола у подножия инкрустированной золотыми листьями лестницы: «Пошли все на …!»

Юранд поднял брови:

– Никогда не видел философию сжигателей столь отчетливо выраженной.

– Да, тут ухвачена самая суть, – пробормотал Лео, мучительно взбираясь по ступенькам.

По ровной поверхности он теперь мог идти, почти не опираясь на трость, но лестницы до сих пор вызывали у него смятение. По ним приходилось карабкаться, развернувшись вполоборота, по ступеньке за раз. Сперва трость, потом искусственная нога, потом настоящая. И всегда был момент, когда вес всего тела приходился на обрубок – через гнездо, через железную стопу, – когда он чувствовал, что вот-вот упадет. Момент, когда ему приходилось стискивать зубы от боли и попросту не соглашаться сдаваться.

Он заметил, что Гловард маячит возле его локтя, словно готовясь подхватить.

– Кончай меня опекать, – буркнул он.

– Он просто не хочет, чтобы ты размозжил себе голову, – заметил, обгоняя их, Юранд.

На верхушке лестницы Лео постоял, переводя дыхание, дожидаясь, пока утихнет боль в пульсирующем обрубке, утирая пот рукавом действующей руки, поплотнее заталкивая вторую за отворот куртки. Потом он обратил внимание на размеренное поскрипывание мебели, доносившееся из-за закрытой двери сбоку. Шумное пыхтение, стоны, рычание… По меньшей мере четыре разных голоса. Один из них, возможно, плакал.

– То ли трахаются, то ли убивают друг друга, – пробормотал Юранд.

– Одно другому не мешает, – отозвался Лео.

Он сделал последние несколько шагов к двери Судьи, стараясь принять самую горделивую осанку, какую только мог.

…Ее кабинет представлял собой огромное помещение с куполообразным потолком, заваленное всякой дрянью. Пустые бутылки, полные бутылки, погнутые столовые приборы. Топоры и арбалеты. Кипы порванных, покрытых пятнами документов. Недоеденная куриная тушка. Античные вазы, используемые как пепельницы. Украшенная резьбой кровать размером с небольшой военный корабль: шелковые занавеси разодраны и свисают полосами, одна из подушек разрезана, перья усыпали пол и кружатся на сквозняке… Юранд смотрел куда-то с несколько потрясенным выражением на лице. Лео проследил за его взглядом. Сперва он решил, что ошибся – он очень на это надеялся, – но нет, это действительно выглядело так, будто кто-то испражнился прямо на пол.