Мудрость толпы - Джо Аберкромби (2021)

Лео скорее бы выпил Суорбрековой мочи.

– Я… вообще немного читаю.

– А зря. Его книги скрасили мне многие тяжелые дни. В последней главе обычно размещается сентиментальное прощание с героями. Но кульминация истории располагается чуть-чуть раньше. Главная опасность. Самый волнительный момент. Самое торжество. Вы понимаете? Суд над королем Орсо… – Она театрально вздернула свои костлявые плечи. – Это последняя глава. Это будет необходимо сделать, но от этого ни у кого уже не закипит кровь, верно я говорю, Броуд?

Броуд хранил молчание.

– Нет, человек, которого я больше всего хотела бы судить, – это сам Костлявый. Занд мать-его дан Глокта. Это ведь с него все пошло! Это он пытал людей, он водрузил виселицы, он устраивал показательные казни. Это он отправил на тот свет большинство людей, чьи имена мы теперь высекаем на площади Мучеников. – Судья негодующе оскалилась. – Но поскольку он хитрая старая мокрица, то успел юркнуть в щелочку и отсиживается в ней. Так вот, мне нужен на скамье подсудимых кто-то, с чьей помощью мне удастся выманить калеку на свет.

Она выжидающе подняла рыжие брови.

– Н-ну, могу вас заверить, мы с ним никогда не питали друг к другу особенно теплых чувств. Я не имею понятия, где…

– Я хочу посадить на скамью подсудимых вашу жену.

Судья сказала это с улыбкой, так что Лео принял это за шутку и даже сумел сам выдавить кислую ухмылку.

– Вы, конечно, шутите.

– Еще чего! – прошипела она, оскалив зубы. – Я хочу, чтобы вы дали слово: если я отправлю под суд вашу жену, вы не станете мне препятствовать. Пускай она отречется от своего отца, расскажет нам, где его можно найти, – и тогда, думаю, суд сможет найти в себе к ней толику милосердия. Ну, что скажете, а? А? А?

Лео сглотнул. Его сердце билось очень громко. Он поглядел на Броуда, но его линзы как раз поймали луч света от окна и сверкнули белым огнем, так что Лео не смог разглядеть его глаз. В его лице, покрытом густой щетиной, было что-то мертвое. Засохшие корки на татуированных костяшках. Цепочка синяков с одной стороны шеи. Броуд поднял свою бутылку и отхлебнул.

– Лео… – услышал он шепот Гловарда и поднял руку, веля ему замолчать.

И года не прошло, если в такое можно поверить, с тех пор, как он представил Савин населению Инглии, слушал их ликующие крики на пристани, полный гордости и восхищения. Он припоминал даже, что употребил слово «любовь», хотя сейчас не смог бы объяснить, что имел под этим в виду. Если бы в те дни кто-нибудь угрожал тронуть хоть волосинку на голове его жены, то столкнулся бы с его поспешным и праведным гневом. Но с тех пор произошла Великая Перемена. Перемена во многих вещах. Он больше не мог себе позволить ни поспешности, ни праведности, ни тем более гнева.

– Если против моей жены есть какие-то улики… – Лео выговаривал слова медленно и осторожно, – то пусть ее судит народ. Я согласен на ваши условия.

Последовало долгое, нервное молчание. Потом Судья взорвалась смехом.

– О, Молодой Лев, это просто замечательно! – Она хлопнула себя по татуированной ляжке. – Любовь может свести людей, пока светит солнышко, но она их не свяжет, когда настанут холода. По моему опыту, ненависть лучше. Люди объединяются против общего врага. Тем не менее потом враги оказываются побиты и остаются в прошлом – как ломатели побили короля, как маги побили Канедиаса. И что происходит тогда? Люди уже привыкли к врагам, им нужно еще! Они начинают кидаться друг на дружку.

Какой-то человек забрел к ним из соседней комнаты. Низенький, коренастый. На нем был жилет – и более ничего.

– Что за?.. – пробормотал он, щурясь на свет.

– Надень на себя хоть что-нибудь, животное!

Судья снова перевела взгляд на Лео.