Там, где раки поют - Делия Оуэнс (2019)

Киа приготовила болтанку из кукурузной крупы на кипятке, вышла на берег покормить чаек. Те закружились вокруг нее вихрем, и Киа, встав на колени, принялась кидать корм на песок. Чайки облепили ее, щекоча ей руки и колени, и Киа, задрав голову, улыбалась, по щекам катились слезы.

* * *

Целый месяц Киа не удалялась от дома – не ходила на болото, не плавала к Скоку за продуктами и бензином. Перебивалась сушеной рыбой, мидиями, устрицами, кукурузной кашей и зеленью.

Когда опустели все полки, Киа выбралась наконец к Скоку пополнить запасы, но болтать с ним, как обычно, не стала. Сделала дело – и уплыла, Скок стоял на причале, растерянно глядя ей вслед. Не привязывайся к людям – или будешь страдать.

Прошло несколько дней, и снова прилетел ястреб Купера, уставился на нее сквозь сетку. Странно, удивилась Киа, косясь на него.

– Привет, Куп!

Ястреб подпрыгнул, взмахнул крыльями и, описав дугу, взмыл ввысь. Любуясь им, Киа решила наконец, что пора проведать болото. Отправилась к лагуне, отвязала лодку и заскользила протоками и ручьями, высматривая птичьи гнезда, перья, раковины – впервые с тех пор, как Тейт ее покинул. И все равно мысли о нем так и лезли в голову. Должно быть, в Чапел-Хилл его увлекли красотки и умные разговоры. Киа не представляла, как выглядят студентки, но куда до них патлатой босоногой девчонке с мидиями!

К концу августа Киа зажила по-прежнему – ходила на лодке, рисовала, искала трофеи. Шли месяцы. Поездки к Скоку она откладывала до последнего и разговаривала с ним скупо, по делу.

Коллекция пополнялась, методично классифицировалась по отрядам, родам и видам, по возрасту согласно состоянию костей, по длине перьев вплоть до миллиметра, по тончайшим оттенкам зелени. И возник чудный сплав науки и искусства, бравших друг у друга лучшее – краски, свет, разнообразие, саму жизнь; крупицы знаний и красоты сливались воедино, превращая хижину в шедевр. Здесь ее мир. Все это – ее спутники с рождения, а она – плодоносящее древо, хранительница чудес.

Коллекция росла, но вместе с нею росло и одиночество Киа. Сердце превратилось в сгусток боли, и никому, ничему не под силу эту боль облегчить – ни чайкам, ни роскошному закату, ни редчайшим из раковин.

Месяцы слились в год.

Такого одиночества ей было не вынести. Она стосковалась по живой душе рядом, по человеческому голосу, теплу, но еще сильней была потребность защититься.

Месяц за месяцем прошел еще год. Потом другой.

Часть II

Трясина

22

Снова прилив

1965

Киа – девятнадцать лет, длинные ноги, огромные глаза – сидела на пляже Пойнт-Бич, глядя, как пятятся крабы, зарываются во влажный песок. Услышав с южной стороны голоса, она мгновенно вскочила. К ней приближалась, подбрасывая мяч, та самая компания, давно знакомая ей издали, – теперь им уже по двадцать с небольшим. В страхе, что ее увидят, Киа устремилась к деревьям, поднимая клубы песка, и притаилась за толстым стволом дуба, сознавая, что выглядит по меньшей мере странно.

Опять та же история, думала Киа, они смеются, а я прячусь в норку, как песчаный краб. Дитя природы стыдится собственных повадок.

Белобрысая-долговязая, Конопатая-с-хвостиком, Вечно-в-жемчугах и Пухлая-щекастая резвились, хохотали, шагали в обнимку. В свои редкие вылазки в город Киа не раз слышала их насмешки: “Болотная Девчонка донашивает обноски черномазых, меняет мидий на кукурузную крупу, чтоб с голоду не подохнуть”.

Надо отдать им должное, их дружба за эти годы не разрушилась. Достойно уважения. Смеются, дурачатся, но, как говорит Мейбл, друг за дружку горой. “Без подруг, деточка, нельзя, подруги – это навсегда. И никаких клятв тут не нужно. Нет в мире места теплей и надежней стайки подруг”.