Мера ее вины - Хелен Чандлер (2020)

— Ободок был слишком узким, и, когда Эдвард надевал его на палец, он ободрал мне кожу на костяшке. По выражению моего лица он заметил, что что-то произошло, и с раздражением спросил, нравится мне кольцо или нет. Я совершенно искренне ответила, что кольцо мне очень нравится и что я его обожаю. Я действительно любила Эдварда и хотела выйти за него замуж. Тогда я объяснила ему, что ободок недостаточно широкий и его нужно немного увеличить, что это наверняка будет очень просто сделать. Эдвард ответил, что специально попросил ювелира сделать ободок узким и для ориентира даже принес ему другое мое кольцо. Вот что он мне тогда сказал, дословно: «Я не хочу, чтобы кольцо слетело у тебя с пальца; я не хочу, чтобы ты его потеряла, точно так же, как я никогда не хочу потерять тебя. Надеюсь, что ты относишься ко мне точно так же». Я ответила ему, что все именно так. Я не хотела перечить ему и добавила, что привыкну к узкому кольцу. За время нашего брака я немного поправилась. Кольцо было таким узким, что я не могла его снять. Летом, особенно когда стояла жара, палец распухал так сильно, что казалось, вот-вот лопнет кожа.

— А вы когда-нибудь просили его увеличить ободок? — спросил Ньюэлл.

— Неоднократно, на протяжении первых лет после свадьбы. Потом по тому, как менялось его настроение, я поняла, что он воспринимает мою просьбу как удар по собственному самолюбию. В конце концов я поняла, что проще жить с постоянной болью от кольца, чем жить с ней же и при этом страдать от дополнительного негативного отношения, которое вызывали мои просьбы.

Имоджин Паскал поднялась со своего места.

— Ваша честь, мы уже долго слушаем подробности, на мой взгляд, идиллических и романтических отношений двадцатилетней давности. Можно ли перейти к рассказу о том, что имеет непосредственное отношение к покушению на убийство?

Джеймс Ньюэлл немного подумал перед тем, как ответить.

— Эти события имеют прямое отношение к делу — потому что, как и все в жизни этой семейной пары, кольцо было сознательно сделано для того, чтобы вызвать дискомфорт. Размер ободка был тщательно продуман, и боль ответчицы являлась напоминанием о том, что она неразрывно связана со своим мужем. Она не могла избавиться от кольца точно так же, как не могла избавиться от мужа. Тот хотел, чтобы его жена испытывала именно такие чувства каждый час и каждый день.

— Миссис Блоксхэм… — произнесла судья.

— Мисс Блоксхэм, — громким голосом поправила ее Мария. — Не надо называть меня «миссис», это слово перед фамилией мне нужно не больше, чем обручальное кольцо. Мне пришлось срезать его с пальца. Это было очень больно, точно так же, как и все остальное, связанное с Эдвардом.

Ее честь судья Дауни рассерженно посмотрела на Марию, обдумывая свой ответ. Тут Ньюэлл успел вставить слово.

— Простите, ваша честь, моей клиентке непросто вспоминать о тех травматических событиях.

— Ваша клиентка должна понимать, что обязана с вашей помощью и через вас обращаться ко мне и мисс Паскал, — отвечала судья. — На этот раз я не буду предпринимать никаких мер, но в следующий раз не допущу такого поведения. Продолжайте, мистер Ньюэлл.

На трибуне перед Марией лежала ручка «Биро» фирмы «Бик». Пока Джеймс Ньюэлл перебирал свои бумаги, она взяла ручку, быстро вынула стержень и сломала пополам прозрачный пластик ее корпуса. Она понимала, что должна сконцентрироваться, контролировать себя и не позволить себе сломаться под тяжестью воспоминаний.

— Вы могли бы описать первые годы после вашего замужества? — спросил Ньюэлл.

Мария изо всех сил воткнула острый конец половинки пластикового корпуса ручки себе в ладонь, крепко зажала и сосредоточила взгляд на одной точке противоположной стены. Боль была сильной и четкой, она закрыла собой все. Мария несколько раз моргнула, сделала глубокий вдох и вернулась к воспоминаниям тех лет, которые провела в самоотрицании и смятении.