Ангелы не умирают - Екатерина Оленева (2017)

— Не совсем, — закинул он руки за голову, а ноги на маленький столик, дав мне возможность полюбоваться на его идеально начищенные, отлично сшитые туфли. — Между нами есть существенные различия. Ты родился Элленджайтом, так сказать, в пуховике дворянского гнезда. Трон как бы изначально под тебя был заточен. В моём же случае всё было совсем не так. Я мальчик из низов — из подвала, из грязи.

— Хочешь сказать, ты всего добился сам, в отличии от меня?

— Можешь что-то возразить на это, мой сладкий? Но главное различие между нами, пожалуй, даже не в этом.

— А в чём же, по-твоему?

Взгляд его словно сделался холоднее на несколько градусов.

— Твоя семья была твоим щитом. Моя семья была моим балластом.

— Звучит отвратительно.

— Будем тратить время на поиски сходств и различий?

— Ты ведь уже понял суть моего предложения, Рэй. Я предлагаю поединок воли и способностей. Мы оба умеем терпеть боль и умеем доставлять её. Давай выясним, у кого это получается лучше?

— Какие детские игры, — рассмеялся Рэй, откидывая с лица упавшие волосы.

— Ты отказываешься?

— Нет, почему же? Иногда поиграть интересно. Особенно — с достойным противником. Но прежде чем игра начнётся, давай чётко обозначим правила. Чтобы в ходе эксперимента не возникло, так сказать, разногласий. Можно использовать подручные средства?

— Какие?

— Ножи, гвозди, стёкла, электропроводку — всё, что способна придумать моя крайне нездоровая, но развитая фантазия?

— Можно. Но как в шахматах — за один раз только один ход. Повторяться самому, как и повторять действия за противником нельзя, — с усмешкой добавил я. — Минус в карму.

— Обижаешь, милый. Повторяют за кем-то что-либо только люди ограниченные и неуверенные в себе, к коим себя ни на секунду не отношу. Что засчитается за проигрыш? — деловито спросил Рэй.

— Проиграет тот, кто первым утратит выдержку.

Рэй засмеялся. Весело и зло. Как будто его веселила одна мысль о том, что кто-то может подумать, что может соперничать с ним.

— Отлично! Правила просты, ясны и понятны. Осталось выяснить самую малость.

— Да? — вежливо откликнулся я.

— Что именно должен будет сделать проигравший?

— Если выиграю я — из города уберёшься ты. А если ты — уеду я.

Из Эллинжа я никогда не уеду. Это как змея покинуть собственное логово. Город — часть меня, часть моей семьи, истории, души. Он возник вместе с моей семьёй. Мы, словно кровь, течём по его венам-улицам; словно сердце, приводим в движение всё. Мы и есть Эллиндж. Наше присутствие, неосознанно для других, не всегда зримо, но чувствуется тут повсюду.

Уехать из Эллинжа? Проще снова умереть.

Я не могу проиграть. И не проиграю.

Именно в этот момент я понял, что Кинг, возможно, думает так же.

Мы с ним две стороны одной медали.

— Идёт, — согласился Рэй.

— Но, чтобы никто не мухливал, чтобы всё было честно, вам нужен кто-то третий. В качестве судьи и арбитра.

Обернувшись на низкий, словно бархатный голос я встретился с чёрными глазами единственной дочери Кинга.

— Сандра, — процедил Рэй сквозь зубы.

Голос его звучал раздражённо:

— Что ты здесь делаешь? Ты же должна сейчас…

— Я уже выполнила твоё задание, папочка, — лицо у девушки было похоже на маску.

Хотя нет, маски вообще не отражают чувства, а во взгляде девушки горела затаённая на долгие годы злоба и ледяная, просто обжигающая ненависть.

Если когда-нибудь, Господи, у меня будут дети (что весьма маловероятно, но чем чёрт не шутит) не допусти, чтобы они на меня так смотрели!

— Вот твой заказ, папочка.

Сандра стояла над нами, опираясь руками на поручень — своеобразный балкон окружал комнату, словно металлический удав. Ногу она поставила на один из поперечных брусьев конструкции. Во всей позе, фигуре, даже в золотистых, как у настоящего ангела, волосах, чувствовался вызов.