Гипнотизер - Ларс Кеплер (2017)

В трубке щелкнуло, и через несколько секунд послышался голос секретарши:

– Ларс не может сейчас говорить.

– Скажите ему, что это я звоню.

– Я сказала, – натянуто объяснила она.

Я молча положил трубку, закрыл глаза и почувствовал, что что-то не так, что меня, кажется, обманули, что Эва Блау тяжелее и опаснее, чем описывал Ульсон.

– Разберусь, – прошептал я себе.

Но потом подумал, что в группе гипноза может нарушиться равновесие. Я собрал небольшую группу людей – и мужчин, и женщин – с асболютно разными проблемами, историями болезни и прошлым. Я не просчитывал, насколько легко или трудно они поддаются гипнозу. Моей целью было общение, взаимное соприкосновение участников группы, развитие их связей с самими собой и с другими. Многие страдали от чувства вины, которое не позволяло им общаться с людьми, встроить себя в социум. Они убеждали себя, будто сами виноваты в том, что их изнасиловали или жестоко, до увечья, избили. Они потеряли способность контролировать свою жизнь, потеряли доверие к миру.

Во время последнего сеанса группа сделала большой шаг вперед. Мы, как всегда, побеседовали, а потом я попытался погрузить Марека Семиовича в глубокий гипноз. Загипнотизировать его оказалось не так просто. Он был несосредоточенным и сопротивлялся гипнозу. Я почувствовал, что еще не нашел правильный подход, не определил, с чего начать.

– Дом? Футбольное поле? Лес? – предположил я.

– Не знаю, – как обычно, ответил Марек.

– Мы должны откуда-то начать.

– Откуда?

– Представьте себе место, куда надо вернуться, чтобы понять все, что происходит с вами сейчас, – объяснил я.

– Зеница, – равнодушно сказал Марек. – Зеница-Добой.

– Ладно, хорошо. – Я сделал себе пометку. – Вы знаете, что там произошло?

– Все случилось здесь, в огромном старом доме из темного дерева, почти как замок. Усадьба с крутой крышей, с башенками и верандами…

Теперь группа сконцентрировалась, все слушали, все понимали, что в сознании Марека вдруг открылись какие-то внутренние двери.

– Я сидел в кресле, по-моему, – медленно продолжал он. – Или на подушках. Во всяком случае, я курил “Мальборо”, пока… должно быть, сотни девушек и женщин из моего родного города проходили передо мной.

– Проходили?

– Несколько недель… Они входили в дверь, и их вели по широкой лестнице в спальню.

– Публичный дом? – спросил норрландец Юсси.

– Я не знаю, что там происходит, почти ничего не знаю, – тихо ответил Марек.

– Вы никогда не видели комнату на верхнем этаже? – спросил я.

Он потер лицо ладонями и перевел дыхание.

– Помню такое, – начал он. – Я вхожу в маленькую комнату и вижу учительницу, которая была у нас классе в восьмом-девятом. Она лежит связанная на кровати. Голая, с синяками на бедрах.

– Что происходит?

– Я стою возле двери, у меня в руках что-то вроде длинной деревянной палки… Дальше не помню.

– Попытайтесь вспомнить, – спокойно сказал я.

– Все исчезло.

– Вы уверены?

– Я не могу больше.

– Хорошо, не нужно, этого достаточно, – сказал я.

– Погодите, – попросил он и надолго затих.

Вздохнул, потер лицо и поднялся.

– Марек?

– Я ничего не помню, – резко сказал он.

Я сделал несколько пометок и почувствовал, что Марек изучает меня.

– Я не помню, но все случилось в этом проклятом доме, – добавил он.

Я посмотрел на него и кивнул.

– Все, что я есть, – оно там, в деревянном доме.

– В вороньем замке, – сказала сидевшая рядом с ним Лидия.

– Точно, вороний замок, – подхватил он и рассмеялся. Лицо у него было печальное.