Час расплаты - Луиза Пенни (2018)

– Керлинг – отличный спорт, – заявила Хуэйфэнь. – Ты никогда не пробовала?

– Мне не нужно…

– Да бога ради, – прервал их Гамаш. – Послушайте, что говорит преподаватель.

– Ориентирование – тренировочный инструмент под маской спорта, – сказал Шарпантье.

– Тренировочный для чего? – спросила Хуэйфэнь.

– Для войны. Его использовали в Бурской войне, в Первой мировой – обучали офицеров ориентироваться на поле боя. Вот почему там показано то, чего не бывает на других картах. Камень, забор, дерево необычной формы, заброшенный дом. Но у нее есть такие же контуры, как у топографической карты. – Он похлопал ладонью по карте. – Тот, кто нарисовал ее, знал, как делать карты, и занимался ориентированием, когда этот спорт переживал детский период.

– И вероятно, они жили здесь, – сказал Натаниэль.

– Вы думаете, ее нарисовал тот солдат? – поинтересовалась Амелия.

– Вполне вероятно, – ответил Шарпантье.

– Но?.. – спросила Хуэйфэнь, расслышав неуверенность в его голосе.

– Карта была нарисована опытным картографом. А солдат был еще совсем молод. Не успел научиться. По крайней мере, не до такой степени.

– Ее нарисовал его отец, – сказал Жак, который разглядывал карту, пока они разговаривали. – И дал ему с собой.

– Чтобы напоминала ему о доме, – подхватил Натаниэль.

– Чтобы привела его домой, – сказал Жак.

Шарпантье посмотрел на Гамаша, и тот кивнул:

– Да, мы так считаем.

– С чего нам начать? – спросила Хуэйфэнь.

– Мы сами сообразим, – отрезал Жак. – Нам не нужна их помощь.

– Но…

– Вы попросите помощи, кадет, – сказал Гамаш. – И вы примете ее.

– Почему? – спросил Жак. – Я видел, что происходит с людьми, которые выполняют ваши приказы.

Арман Гамаш медленно, с нарочитой аккуратностью положил нож и вилку и уставился на Жака так пристально, что кадета начало трясти. Другие за столом, включая Шарпантье, отодвинулись подальше.

– В муниципалитете Сен-Реми есть записи о продажах и покупках, – тихо и холодно проговорил Гамаш. – За сто, а то и больше лет. Там знают, кому принадлежало бистро, когда это здание было частным жилым домом. Начать нужно отсюда.

Натаниэль записал это, но Жак продолжал смотреть в прорезь прицела.

Коммандер Гамаш встал, тут же вскочили и остальные. Жак тоже поднялся, но неторопливо.

– Я вернусь к семи. Хочу, чтобы вы к этому времени подготовили отчет.

– Да, сэр, – сказали три кадета.

Гамаш посмотрел на Жака, и тот выдавил из себя:

– Да, сэр.

– Bon, – сказал коммандер и подошел к Мирне. – На пару слов.

Мирна последовала за ним в гостиную, чувствуя себя так, будто ее вызвали на ковер.

– Да, он нашел видео, – признала она, прежде чем Арман успел сказать хоть слово. Но он продолжал молчать, и она кивнула. – Это я подсказала ему прогуглить вас.

– Зачем?

– Зачем? Затем, что он верит всему, что наговорил про вас этот Ледюк. Ему нужно знать правду, если он хочет чему-то научиться. Убийца разгуливает на свободе. Мальчишка должен наконец взяться за ум.

– Никому не нужно смотреть то видео.

– Послушайте, Арман, я знаю, вам не нравится, что оно там висит, но факт остается фактом: оно там висит. С какой-то своей целью. Если оно покажет этому молодому человеку, как все было на самом деле, то, может, и от него будет какая-то польза.

– Разве похоже, что он переменил мнение? – спросил Арман.

Мирна покосилась в сторону столовой и покачала головой.

– Я думаю, тут действует что-то другое, – сказала она. – Я видела его лицо, когда он смотрел видео. Он был потрясен. Но каким-то необычным образом. Он словно сам вошел в экран. Чтобы понять, как оно происходило на самом деле. Это редкая способность – прочувствовать всю глубину происходящего. Он словно сам там побывал.

Увидев лицо Гамаша, она повторила:

– Словно.

Гамаш посмотрел в сторону столовой и снова на Мирну.