Мертвая зыбь - Юхан Теорин (2015)

Свежевыкопанная могила была в ряду, где хоронили жителей Стенвика. Вокруг нее тесным кольцом собрались пришедшие, но Астрид решительно попросила подвинуться и протолкнула коляску Герлофа поближе, прямо на край могильной ямы. Он посмотрел – сухая рыжая земля казалась очень холодной, а могила такой глубокой, что, если упадешь, уже не выбраться. Нет, пока рановато, подумал он. Никакого желания, несмотря на шёгреновы пытки.

Гроб поднесли к могиле, помешкали несколько секунд и опустили в яму. Герлоф заметил Бенгта Нюберга из «Эландс Постен» – тот стоял по ту сторону могильной ямы, в виде исключения без фотоаппарата. Интересно, сколько лет он работает в газете? Никак не меньше двадцати. Тоже приезжий с материка, как и многие другие.

Рядом с ним оказался фермер Эрьян Гранфорс. В восьмидесятых он попал в скверную историю: у него отобрали коров. Жестокое обращение с животными, как написали в протоколе.

А рядом с ним Линда и Гуннар Юнгеры, хозяева отеля в Лонгвике. Тихо о чем-то разговаривают. Должно быть, обсуждают, что бы еще построить к предстоящему сезону. И, конечно, Леннарт Хенрикссон, переодевшийся по случаю похорон в темный костюм.

Он опять заглянул в могилу. Эрнст… что бы ты хотел от меня? И как продолжать? За что зацепиться? Последний раз, когда они виделись в начале осени, Эрнст то и дело возвращался к разговору о Нильсе Канте и судьбе Йенса. Словно эти две судьбы в его сознании сплелись в одну. Для Эрнста эта связь была очевидной.

Со временем Герлоф, насколько мог, заставил себя примириться с исчезновением Йенса. Точно так же, как заставил себя жить после смерти Эллы.

Но Эрнст же специально приехал в Марнес, чтобы с ним поговорить… Привез с собой тонкую книжку в мягкой обложке.

– Ты это видел, Герлоф?

Герлоф покачал головой.

«Грузовое пароходство Мальма – 40 лет». Он знал, что такая книга вышла, пару месяцев назад прочитал в «Эландс Постен», но в руках держал в первый раз.

– Ты же знаком с Мартином Мальмом, – сказал тогда Эрнст. – Здесь есть его старая фотография – он на пилораме Канта. Конец пятидесятых.

– Я с ним не больно-то и знаком… – Герлоф взял в руки книгу. – Встречались в портах. У него же тоже была лайба, как и у меня…

– А потом, когда сошли на берег? Встречались?

– Очень редко. От силы три-четыре раза. Какие-то торжественные ужины для ветеранов-моряков.

– Ужины?

– Ну да. В Боргхольме.

– Тогда ты, может, знаешь, где Мартин раздобыл деньги на свой первый океанский сухогруз?

– Да… впрочем, нет. Не знаю. Думаю, семья помогла.

– Да… семья. Только не его, а Канта.

– Это что, в книге написано?

– Нет, в книге не написано. Но я слышал… ты только посмотри на снимок. Август Кант обнимает Мартина, точно тот его родной сын. Почему? Это Август-то!

Эрнст был прав. Сухой, жесткий и, как поговаривали, совершенно бесчувственный хозяин пилорамы дружески положил руку на плечо молодого капитана парусной баржи. Явное нарушение иерархии.

Эрнст не захотел больше ничего рассказывать, но Герлоф уверен, что он сказал не все. Что-то он видел или слышал – и у него появились мысли. Поехал в музей дерева в Рамнебю – зачем? Почему не сказал Герлофу, что собирается туда ехать? А через несколько недель назначил с кем-то встречу у каменоломни, о чем-то с этим кем-то хотел поговорить, не ставя Герлофа в известность.

– Хочешь подойти попрощаться, Герлоф?

Он вздрогнул – вопрос Астрид вывел его из задумчивости. Герлоф покачал головой.

– Уже, – только и сказал он.

Последние розы полетели в яму. Процедура предания земле завершена. Все пошли в дом церковной общины рядом с церковью. Традиционный поминальный кофе.

– Я совершенно продрогла, – сказала Астрид. – Пойдем выпьем горячего кофе.

И она покатила его кресло-каталку.