Каждый вдох - Николас Спаркс (2019)

Машина стала совсем маленькой – ярдах в пятидесяти силуэта Хоуп было не различить через заднее стекло, однако Тру по-прежнему смотрел. Он чувствовал себя пустым, выпотрошенным.

Вспыхнули и загорелись ровным красным светом стоп-сигналы: машина остановилась. Открылась дверь со стороны водителя. Хоуп вышла на дорогу и обернулась. Издалека она послала ему последний воздушный поцелуй, а Тру не смог сделать то же самое. Она подождала секунду, затем снова села в машину и поехала дальше.

– Вернись ко мне, – прошептал Тру, глядя, как она притормозила у въезда на шоссе, соединявшее остров с материком.

Но Хоуп не слышала. Не в силах больше смотреть, Тру присел и уперся руками в колени. На асфальт закапали его слезы.

Когда он снова поднял голову, машина исчезла из виду. Дорога была пуста.

Последствия

Хоуп потом не могла вспомнить, как доехала до Роли. Воскресный ланч с Джошем тоже почти не задержался в памяти. Джош буквально осаждал ее звонками и оставлял сообщения на автоответчике домашнего телефона, умоляя о встрече. Хоуп неохотно согласилась сходить в местное кафе, но пока Джош о чем-то говорил, сидя напротив, она думала только о том, как Тру стоял на дороге и смотрел ей вслед. Не дожидаясь, пока принесут еду, Хоуп резко встала, бросив, что ей нужно несколько дней, чтобы все обдумать, и вышла из ресторана, чувствуя на спине удивленный взгляд Джоша.

Он приехал в ее квартиру через несколько часов, и они поговорили на пороге. Джош снова извинился, Хоуп удалось скрыть свое волнение. Согласившись встретиться с ним в четверг, она закрыла дверь и обессиленно прислонилась к ней. Хоуп прилегла на диван в гостиной, рассчитывая полчаса подремать, но проснулась только на следующее утро. После пробуждения она сразу же подумала, что Тру уже летит в Зимбабве, и разделяющее их расстояние увеличивается с каждой минутой.

Работала она в тот день на автопилоте, не запомнила никого из пациентов, за исключением девочки-подростка, пострадавшей в жуткой автомобильной аварии. Если другие медсестры и заметили, что Хоуп сама не своя, то ничего не сказали.

В среду после работы она решила навестить родителей – мама оставила сообщение на автоответчике, пообещав рагу, – и по дороге заехала в местную булочную за черничным пирогом. Но в булочной принимали только наличные, а в суматохе последних дней Хоуп забыла зайти в банк. Помня, что в машине есть немного денег, она вернулась и открыла бардачок. Что-то выпало на пол, и в попытках прибраться Хоуп увидела свой портрет.

У нее перехватило дыхание: должно быть, Тру положил его в бардачок в день ее отъезда! Хоуп не могла оторваться от рисунка, руки начали дрожать, но надо было расплатиться за покупку. Аккуратно положив рисунок на пассажирское сиденье, она поспешила в булочную.

Вернувшись в машину, Хоуп не сразу повернула ключ зажигания, а сначала взяла рисунок. Вглядевшись в свое изображение, она увидела женщину, безнадежно влюбленную в рисующего ее мужчину, и Хоуп страшно захотелось еще раз оказаться в объятиях Тру, вдохнуть его запах, уколоться о жесткую щетину, увидеть лицо человека, который интуитивно понимал ее, как никто и никогда. В последний раз побыть с мужчиной, похитившим ее сердце.

Опустив рисунок на колени, в открытом бардачке она заметила еще один листок. Он был тщательно сложен, а сверху лежал конверт с ее именем. Дрожащими руками Хоуп взяла конверт.

Развернув сначала рисунок, она увидела себя и Тру на пляже, лицом друг к другу. На минуту Хоуп словно разучилась дышать и почти не обратила внимания, что рядом припарковалась другая машина с включенной на полную громкость стереосистемой. Хоуп долго смотрела на Тру, переполняемая нежностью и тоской, и наконец заставила себя отложить рисунок в сторону.