Казалось, Сэм ощутил новый прилив энергии. Он опять поднял бокал и произнес:

– Нет, лучше выпьем за все новые возможности, которые предлагает нам жизнь.

Молли подняла бокал с озабоченной улыбкой и сказала:

– За годовое жалованье, если ничего больше не остается.

– За два, – уточнил Сэм и сделал глоток.

Залив расстилался вокруг них гладкий, как зеркало, отражающее тишину и покой в окрестностях. В безлюдных просторах. Солнечный свет, впрочем, быстро угасал, так что надо было наслаждаться тем недолгим моментом, который был им дан.

Carpe, чтоб его, diem[9].

Сэм снова порылся в рюкзаке и достал коробку с часами. Откинул золотистый замок и посмотрел на свои часы. Теперь их было пять. Он снял с запястья Rolex Oyster Perpetual Datejust и отметил, что стекло уже не выглядит запотевшим. Он положил «ролекс» на место. Теперь все шесть отделений были заняты. Все часы на своих местах. Сэм достал Patek Philippe 2508 Calatrava и надел их.

– Я меняю часы по воскресеньям, – пояснил он. – И ровно в это мгновение прошла неделя с того момента, когда мы штурмовали дом в Мерсте.

– Ну и неделя у нас выдалась.

Какое-то время они молчали, глядя на сверкающие солнечные лучи и наслаждаясь ощущением, что жизнь прекрасна, которое несмотря ни на что всегда возвращается.

– Пора искать новую профессию, – сказала Молли, потягивая шампанское. – Кажется, даже жаль покидать это место. Думаю, вряд ли мне удастся вернуться к актерской карьере, учитывая, что мне уже под сорок. Зато ты можешь стать философом. Им всегда нужны старички. У тебя есть шанс стать профессиональным деятелем культуры.

– Именно поэтому я сказал про два. Для начала у нас есть два годовых жалованья. Если мы захотим остаться.

– Остаться? Чего ради, черт побери, нам тут оставаться?

– Кажется, я раньше не слышал, чтобы ты ругалась.

Наступила тишина. В северной части залива впервые завиднелся золотисто-желтый фасад Эдсбергского дворца, окруженного парками и набережными. Это было невероятно красиво.

Сэм лег на спину и посмотрел на голубое небо. Как же безумно долго небо не было голубым.

Он закрыл глаза и сказал:

– Я разузнал у одного адвоката, как обстоят дела на данный момент. Юридические баталии происходят из-за того, что лодочный домик находится на единственном участке оставшейся прибрежной полосы, который разрешено застраивать. Но обе фирмы устали находиться в тупике. Они готовы быстро продать дом за разумную сумму и поделить деньги. Могу я быстро предложить сравнительно неразумную сумму?

– Ты считаешь, что мы с тобой должны купить дом, где меня пытал безумный убийца и где я спустя четверть века его убила?

– Ты прямо сняла у меня это с языка.

Они рассмеялись. Одновременно. Оба не были уверены, что такое случалось раньше.

– Ты и я вместе? – спросила Молли. – Следователи-фрилансеры? Создать общую фирму? Детективное агентство?

– Я бы лучше назвал это… хм… профессиональная служба расследований частных и общественных дел…

– Не годится. Тогда уж… хм… ультрасовременная оперативная аналитическая служба для… да хотя бы… расследований за гранью возможного.

Лодка свободно плыла по заливу. Бергер достал свой старый мобильный. Он снова вставил в него сим-карту. Открыл на нем свою Полярную звезду, отправной пункт, неподвижную точку вращающегося мира. Восьмилетние Маркус и Оскар в овражке, поросшем мать-и-мачехой.

Пора позвонить в Париж.

Лодка продолжала плыть. Может быть, они уснули. Может быть, Сэм не слышал, как Молли сказала:

– Шесть спасенных девочек.

И может быть, Сэм не отвечал:

– Все сводилось только к этому. Остальное было просто фигней.

Их разбудили первые капли дождя. Пока еще он только слегка моросил, почти неощутимо. Молли и Сэм сели в лодке, будто воскреснув.

– Отныне больше никогда не будем говорить об этом деле, – сказал Сэм.