Кукушка - Натали Дэниелс (2020)

Ставлю стул обратно к столу, сажусь и проверяю содержимое сумки. Бумажника, ключей или острых предметов нет – забрали в регистратуре. На дне несколько аккуратно сложенных оберток от безглютеновых овсяных батончиков, леденцы «Двойная мята», тампакс в футляре – обычная ерунда. Нахожу парочку чеков: из ресторана «Вагамама» (рамен с курицей – одиннадцать девяносто пять, смузи – четыре девяносто пять, обедала одна), из аптеки (ага, для шелковистости волос пользуется средством «Джон Фрида» для брюнеток, интенсивный уход – девять девяносто пять; зубная щетка «Браун» – семьдесят четыре девяносто пять… Ни хрена себе! Ей слишком много платят!). Сумка аккуратная и чистая, не то что моя. А где моя? У меня больше нет сумки. Обитателям дурдома они не полагаются.

Открываю карман на молнии и нахожу телефон. Некоторое время не могу сообразить, что это такое на фоновой фотографии, – слишком поглощена деталями. Только отклонившись назад, понимаю – отпечаток детской руки в белой глине. Из тех, что делают новоиспеченные родители, до головокружения влюбленные в младенца и впервые сознающие хрупкость времени, уже тонущие в ностальгии по дню сегодняшнему, ибо ужасающую реальность нельзя игнорировать: однажды это совершенное крошечное чудо превратится в грандиозный уродливый кавардак. Отчаянно желая удержать мимолетное совершенство, мы вдавливаем крохотные ручонки в белую глину, чтобы сохранить «железобетонное» доказательство.

Гляжу на свой листок, а он, глупый, глядит на меня, весело помахивая. Мне-то не весело, далеко не весело. Внутри бурлят паника и печаль. Куда уходит любовь? Куда все ушло? Где мама? Чиркаю пальцем по экрану. Хочу поговорить с Карлом, услышать его голос. Он мне нужен. Сейчас не могу точно вспомнить, из-за чего мы расстались, причины неважны. Наверное, нас с ним еще можно спасти… Надо поговорить.

Смотрю на экран блокировки. Какой код? Опять роюсь в сумке. Нахожу фотографию лысеющего мужчины, который играет на саксофоне, предположительно, Сая. Похож на бурундука. Достаю водительское удостоверение; не сразу доходит, что на снимке – она. Время ее не пощадило. Оно нас обеих порядком потрепало. На фото доктор Р. такая молодая, счастливая, загорелая и сияющая; может, они с ее музыкальным муженьком путешествовали с рюкзаками по Гималаям, помогали голодающим сиротам или восстанавливали разрушенные землетрясением города… Да, держу пари, он врач и работает в Красном Кресте или занимается еще чем-то героическим. Ее полное имя Эмма Элизабет Дейвис. Святая Эмма. Как я и думала, англичанка до мозга костей. Сорок семь лет. Нахожу день рождения и пробую разные комбинации на телефоне. Безрезультатно. Достаю мини-планшет, снова пробую и… Ура! Сработало! Здесь нет вай-фая, и я мало что могу сделать. Проверяю историю поиска – любопытно – и медиапроигрыватель – неинтересно. Сижу в ее одежде, с содержимым ее сумочки на коленях и представляю, что я – это она, с успешной жизнью и внутренним раздраем. Представляю, что я другой, нормальный человек, способный справиться с горем. Но какой он, нормальный человек? В чем разница между ним и умалишенным? Просто один из нас тонет, вот и всё. Один из нас ушел под воду, не в силах больше держать груз. Мне страшно. Я хочу что-то сделать, однако ничего не могу. Мама знала бы, что предпринять. Ужасно по ней скучаю! Попрошу Карла привести ее; она будет волноваться. Может, она поехала в гости к Дэвиду в Австралию?

Надо разбудить доктора Робинсон, но мне нравится на нее смотреть. Вырывать ее из сладкой дремы почти жестоко. Убираю вещи обратно в сумку и ставлю стул у кровати, чтобы еще немного понаблюдать. Необычная, мягко говоря, получилась сессия. Увы, час истек.

– Доктор Робинсон! – шепчу, наклоняясь к самому ее лицу.

Открывает глаза. Секунду абсолютно не помнит, где она и кто я. Потом пугается. Наверное, все это очень странно.

– Вы надели мой жакет, – настороженно произносит она, слезая с кровати.