Сестры - Бернар Миньер (2020)

Фонарик осветил вертикальные и горизонтальные балки и перекладины, составляющие высокий и сложный каркас здания, и большие брикеты сена, сложенные пирамидой внутри. Из-за пирамиды раздался голос:

– Закройте дверь!..

– Где мой сын? – крикнул Сервас.

– Закройте дверь!..

Писатель удивленно обернулся к Мартену, и луч фонарика выхватил расширенные от страха глаза. Сервас сделал ему знак закрыть створки двери.

– И не вздумай бежать, – прибавил он, когда Ланг шагнул к дверям.

Романист повиновался и закрыл скрипучие створки, открывавшиеся наружу, в ночную темень.

– А теперь идите сюда, – снова прозвучал голос.

* * *

В глубине помещения виднелась маленькая дверь, а за ней простиралась чернота ночи. Они шли именно в том направлении, и дважды под ногой Серваса оказывалась книга: роман Ланга… Что бы это могло значить?

Они миновали маленькую дверь и оказались на дощатом помосте, сколоченном из узких прогнивших плашек.

– Справа выключатель. Нажмите…

Сервас ощупью нашел выключатель, вспыхнул свет, и оказалось, что на потолке болтается на проводе всего одна голая лампочка. И тут все его существо охватили гнев, ярость, адреналин вспенил кровь: в желтом круге света он увидел Реми Манделя, крепко державшего перед собой Гюстава, а возле горла мальчика – острый нож.

– Мандель! – крикнул Мартен дрожащим от ярости и страха голосом. – Посмейте только…

– Он ничем не рискует, если будете делать, что вам сказано, – перебил его великий фанат. – И погасите наконец ваш фонарь, черт возьми! – прибавил он, моргая.

В этот момент Сервас встретился с ним взглядом и понял, что тот пойдет до конца. Потом глаза его скользнули вниз, на бледную мордашку сына, которая еле доставала высоченному Манделю до пупка, и сердце его разорвалось: в глазах его мальчика застыл ужас.

И только после он разглядел все остальное: вокруг Манделя и Гюстава на земле громоздились книги – десятки и десятки книг. Они были разбросаны как попало, составляя просторный круг около двух метров в диаметре. Вот и объяснение, почему они по дороге то и дело натыкались на книги… Сервас мгновенно проанализировал ситуацию, шаг за шагом. В воздухе стоял запах, который ясно указывал на план фаната. Он щипал ноздри.

Запах бензина…

* * *

Мартену захотелось прыгнуть вперед и наброситься на фаната, но он не шелохнулся: нож, приставленный к шее мальчика, чуть вдавился в кожу. Нож для разрезания бумаги, конечно, не такой острый, как обычный нож, но хорошего удара достаточно, чтобы проткнуть сонную артерию… К тому же другой рукой Мандель крепко прижимал малыша к себе.

– Чего вы хотите, Мандель? – тихо спросил Мартен.

Все это время Ланг стоял перед ним как вкопанный.

Мандель смотрел только на него, а не на сыщика, стоявшего позади.

– Добрый вечер, Эрик, – сказал он.

Ланг не ответил. Не пошевелился. Да и дышал ли он?

– Я рад вас видеть… – На лице фаната появилась едкая улыбка. – Думаю, вы рады гораздо меньше моего…

Писатель по-прежнему не реагировал.

– Вы пытались свалить на меня вину за ваши преступления, Эрик. На меня, на вашего самого преданного поклонника…

В голосе Манделя слышались упрек и гнев, и на этот раз Ланг отреагировал:

– Нет! Я знал, что вас признают невиновным еще на стадии предварительного заключения!

– И тем не менее вы отказались бежать, – продолжал великий фанат, не обращая на писателя никакого внимания, и голос его звучал спокойно и уверенно. – Вы испугались и предпочли спрятаться в тюрьме… Вы меня ужасно разочаровали.

– Послушайте…

– Я вас боготворил… Всю жизнь вы служили мне примером. Моделью. Я мечтал стать таким, как вы, мечтал стать вами. Понимаете, я любил вас, Эрик, я на все пошел бы ради вас. Понимаете ли вы, о какой любви я говорю? О преданности фаната… Да вы хоть знаете, что это такое?

Нет, по всей видимости, Ланг не знал.