Город и город - Чайна Мьевилль (2020)

Все маленькие артефакты лежали в своих «кроватках», застеленных тканью. Я не стал копаться в ящике, но провел рукой в глубине – наверное, не проявляя предписанного уровня осторожности.

Буидзе пошевелился, но не остановил меня. В третьем ряду снизу, в глубине, где лежали предметы, найденные чуть более года назад, один из завернутых в ткань предметов подался под пальцем так, что это меня насторожило.

– Работать нужно в перчатках, – сказал Буидзе.

Я развернул ткань: под ней оказалась газета, а среди слоев газеты лежала деревяшка, все еще с частицами краски и следами от шурупов. Не древняя и не резная – кусок двери, абсолютно никчемная вещь.

Буидзе уставился на него. Я выставил находку вперед.

– А это к какой династии относится? – спросил я.

– Не надо, – сказал Ашил.

Я вышел наружу. Ашил и Буидзе последовали за мной.

– Я – Махалия, – сказал я. – Я только что все заперла. Я сама предложила это сделать, хотя сейчас и не моя очередь. А теперь я немного прогуляюсь.

Я повел их мимо тщательно разделенной на слои ямы, откуда на нас удивленно смотрели студенты, в пустоши, к историческим развалинам и за их пределы, к воротам, которые открывались университетским пропуском. Для нас они открылись. Мы подперли их, а затем вышли в парк. То, что находилось совсем рядом с раскопками, парком назвать можно было с трудом, но там действительно росли кусты и несколько деревьев, мимо которых шли тропинки. Я видел улькомцев, но в отдалении. Между местом раскопок и основной частью улькомского парка не было непрерывного улькомского пространства. Сюда вклинивался Бешель.

На противоположной стороне поляны мы заметили других людей – бешельцев, они сидели на камнях или у пересеченного пруда. В Бешеле находилась лишь небольшая часть парка, несколько метров по его краю, борозды пересеченной земли среди тропинок и кустов и небольшая полоска Бешеля, отделявшая две улькомские части друг от друга. Карты четко разъясняли посетителям, куда можно идти. Именно здесь, на пересечении, студенты могли – скандально, вызывающе – встать на расстоянии вытянутой руки от иностранной державы.

– Пролом наблюдает за такими окраинами, – сказал Ашил. – У нас есть камеры. Мы бы увидели любого, кто появился в Бешеле, не придя из него же.

Буидзе отстал и не пытался за нами наблюдать, но Ашил все равно говорил так, чтобы тот не мог нас услышать. Я не сбавлял шаг.

– Орсини… – сказал я. Попасть в Уль-Кому отсюда можно, только вернувшись в раскопки Бол-Йе-ана. – Диссенсы? Ерунда. Она доставляла товар совсем не так. Вот что она делала. Вы «Большой побег»[9] смотрели?

Я подошел к краю пересеченной зоны, где заканчивалась Уль-Кома. Я, конечно, теперь был в Проломе и мог бы забрести в Бешель, если хотел, но остановился так, словно нахожусь только в Уль-Коме. Я подошел к границе пространства, которое она делила с Бешелем, туда, где Бешель ненадолго становился сплошным и отделял эту часть Уль-Комы от остальной. Я убедился в том, что Ашил за мной наблюдает. Затем изобразил, что кладу деревяшку в карман, но на самом деле засунул ее в брюки.

– Дыра в ее кармане.

Я сделал несколько шагов по пересечению и уронил деревяшку – к счастью, не посадив себе занозу – в штанину. Когда она упала на землю, я замер, словно любуясь небесами, и стал водить ногой, забрасывая деревяшку полусгнившими листьями и землей. Когда я пошел прочь, не оглядываясь, деревяшка исчезла, стала невидимой – если не знать, что она лежит там.