Джонни немного помолчал и продолжил:

– Безобразная смерть матери вдохновила меня научиться искусству посмертного макияжа. Я часто помогал в похоронном бюро. Хотел, чтобы люди уходили в последний путь красивыми. Когда Кэри перестала дышать, перед глазами возник образ мамы. Когда я стал делать макияж, который придавал ее лицу черты матери, то почувствовал покой и удовлетворение.

– Которого так не хватает в вашей жизни, потому что вас бесконечно мучает прошлое, – сказала Элис.

– Затем я оставил Кэри в тоннеле на шпалах, от чего испытал душевное облегчение, в первый раз с момента того страшного события.

– И уже не мог остановиться, – добавила Элис.

– Чтобы воспроизвести более достойно оформленную смерть матери, – закончил Даггерт.

У Белла все кипело внутри, но он держал себя в руках, как только мог.

– И избавить от предстоящей долгой смерти в хосписе молодых и красивых женщин, подобно тому, как это делал ваш отец, – произнес детектив.

– Но не успел помочь вашей матери, – сказала Элис.

– Где вы брали препарат? – спросил Флинн.

– Перед тем, как отца забрали, он сказал мне:

– «Сынок, если со мной что-то случиться, помоги больным людям, когда вырастишь».

– Тогда я ничего не понял. Только потом узнал о его работе и неизлечимой болезни мамы. Я стал изучать все, что с этим связано, организовал место, где синтезировал препарат. Необходимое сырье крал в хосписе. Мешки там же.

– Почему же вы просто не воспользовались готовыми препаратами.

– Я пытался вывести новый препарат, который не оставлял бы сомнений в безболезненности умерщвления, продолжая дело отца.

– Как вы планировали убийства? – спросил Ремс.

– Искал места, покупал косметику, одежду, похожую на ту, в которой застрелилась мать, парики, либо красил волосы…

– Как вы знакомились с другими девушками? – спросил Флинн.

– Трейси я встретил случайно, в похоронном бюро. Она обратилась туда за ритуальной услугой, в связи со смертью мамы. Я не помню, как завязался разговор, но вскоре мы поделились друг с другом нашими тайнами. Я пригласил ее в церковь. Она даже как-то познакомилась с Отцом и немного с ним общалась. Все произошло, как с Кэри.

– А Дебби? – спросил Даггерт.

– С Дебби я познакомился в хосписе. Она тоже работал там волонтером. Когда Дебби узнала о своем диагнозе, стала часто говорить о том, как ужасно наблюдать за людьми, которые ждут своего конца в стенах больницы, прикованные к кровати, под сильнодействующими препаратами. Она не хотела кончать свои дни подобно пациентам хосписа, и желала избавиться от мук ожидания смерти до того, как станет бессильна.

– Мне искренне жаль вашу душу, Белл, и вашу голову, – прервал исповедь Даггерт.

– Я лишь хотел избавить их от боли.

– Вы хотели реализовать свои желания, Белл, – твердо ответил Даггерт.

К преступнику у него было однозначное отношение. Переживший немало потрясений и видевший далеко не лучшую изнанку жизни, детектив был непреклонен.

– Это не так!

– Вы убийца, Белл! И ничто вас не оправдывает! Дебби не болела раком! Диагноз был ошибочный!

– Как?! – Белл на секунду опешил, затем уткнулся лицом в ладони и стал плакать.

– У вас было тяжелое детство. Но вы не имели право убивать, ни под каким предлогом. Если право вершить подобные деяния будет у каждого, кто захочет реализовать свои фантазии, пусть даже из благих побуждений, мир рухнет! Вы убили не только Дебби, вы убили ребенка, которого она носила!

– Ребенка?! – дрожащим голосом произнес Белл.

– Она была беременна, Джонни! Ты убил двоих!

– Господи, – взвыл убийца.