Король на краю света - Артур Филлипс (2022)

Тощая рука появилась из-под накидок, схватила кочергу и слабо стукнула ею по поленьям. Морсби по-прежнему не смотрел на своего врачевателя. Снова прозвучал ослабевший голос, но теперь он был еще тише, и в нем слышалась какая-то другая нотка, кроме слабости.

— А потом собери все свое законное имущество. Не трогай ничего, что не принадлежит тебе по праву или обычаю!

— Милорд?

— Ты уезжаешь утром.

— Милорд…

— Бери только то, что принадлежит тебе, и ничего, что тебе не принадлежит.

— Как надолго я уезжаю?

— Навсегда. Ты мне больше не нужен.

Узнав в третий раз о том, что его собираются подарить, доктор подумал о нескольких вещах, про которые можно было сказать вслух, но все они были неправильными.

— Слуга этого Леверета придет утром за тобой.

Барон плотно закутался в меха, увеличившись вдвое, встал и подошел к огню. У него почти не осталось волос, а кожа истончилась до полупрозрачности. Тэтчер шагнул вперед, намереваясь помочь, но Генри Фэрли отвернулся и буркнул, что ему причитаются несколько фунтов стерлингов; утром аудитор пришлет кого-нибудь с деньгами.

— Милорд, — снова попытался начать доктор Тэтчер, но говорить было больше не о чем.

6

У Мэтью Тэтчера не было другого выбора, кроме как покориться, и вот он прибыл в Эдинбург. Оставив в конюшне последнюю кобылу, которая ему послужила, он устроился на ночлег в гостинице позади дубильной мастерской. Он с трудом привык к необычайной вони и с удивлением осознал, что оплакивает потерю относительной роскоши Морсби-Холла. Обстоятельства его жизни вновь ухудшились, и в этом было что-то комичное. От Дворца счастья до смрадного обиталища за дубильней. Надежда исчезла много лет назад; с воспоминаниями приходилось сражаться, как с захватчиками, несущими отчаяние. Так или иначе, в Эдинбурге одиночество Мэтью ухудшилось, поскольку новые хозяева и все боги его бросили, вынудив вновь учиться смирению, и от этого воскресала память, сильная и приносящая боль. В Коране его звали Айюб, в Библии — Иов.

Когда Тэтчер ужинал в одиночестве в главном зале гостиницы, чрезвычайно маленький человечек, почти получеловек, с трудом взобрался на табурет напротив него и откупорил бутылку подслащенного вина.

— Выпьешь со мной? — спросил он без приглашения и без всякого повода.

Карлик — звали его Гидеон — оказался парнем веселым и беззаботным. Он щедро наливал себе и Тэтчеру, но от выпитого ничуть не осоловел и не сделался менее разговорчивым. Новый знакомец сообщил Тэтчеру, что он актер, и его труппа ставит «Сераль султана» на следующий день во внутреннем дворе неподалеку.

— Я объездил этот остров вдоль и поперек, и даже танцевал с ирландцами, но, к моему стыду, никогда не путешествовал по землям турецких дикарей и безбожников.

— Я был одним из них, — сказал наконец доктор.

— Славно! Ты-то мне и нужен. Завтра, недалеко отсюда, разыщи дом с изображением лебедя и поднимись по лестнице — там будет комната, где тебя ждут. Она без окон. Доберись туда до полудня. Встретишь друга. И ты пьешь, но не пьянеешь. Это очень славно. Знаешь, как правильно озираться? Проверять, не идет ли кто-то по твоим стопам?

— Зачем кому-то идти по моим стопам? — пошутил Тэтчер.

Будучи иноземцем, он постоянно чувствовал, что за ним следят и наблюдают, если только не сидел в одиночестве в лесу. Карлик начал объяснять несколько способов сделаться невидимым и избавиться от слежки. Доктор рассмеялся: именно в такие игры они с Исмаилом играли давным-давно.

А на следующий день в «Лебеде», в комнате без окон, великан Дэвид Леверет приветствовал доктора Тэтчера с улыбкой и обнял как старого друга, словно их давнюю любовь можно было выразить лишь сейчас, здесь, наконец-то оказавшись в Шотландии.