Король на краю света - Артур Филлипс (2022)

Стоя на коленях, склонившись над срезанными крошечными побегами, укладывая их в сумку, доктор заметил кролика, затем второго, а затем целую плеяду, либо недавно собравшуюся, либо ставшую заметной только сейчас, когда его глаза привыкли к коричневым плоскостям, обнаженным отступающей пеленой тумана. Тэтчер оставался неподвижным, пока ближайшее к нему существо стояло на страже, искоса наблюдая за ним, пока остальные паслись на той же земле, на которую пришел пастись доктор. Зверь быстро рассчитал расстояние, местность и возраст Тэтчера и решил, что прямой угрозы нет. Миновав более зеленую поросль, кролик, все еще не сводя одного глаза с коленопреклоненного человека, сорвал с ветки коричневые листочки с зазубренными краями. Второй кролик присоединился к первому, попробовав это растение, выбранное неведомо почему. И вот Тэтчер встал и медленно подошел к ветке, от которой они быстро сбежали, попробовал листочек сам. Тот сперва сопротивлялся зубам, а затем поддался и породил легкую горечь. Тэтчер собрал столько, сколько смог найти, тревожа существ, подсказавших важность находки.

Он сидел и ждал, пока они снова привыкнут к нему. Они, как никто другой, могли видеть, что он не представляет опасности.

И если кролики могли, то, несомненно, Аллах заглянул в его душу, даже если Тэтчер больше не мог сделать этого сам. Воистину, все было хорошо там, куда мог заглянуть только Аллах. Бог был велик и знал, что Тэтчер симулировал любопытство к христианским обычаям, привычку одеваться и брить лицо, как они, молиться, как они, только потому… потому что…

Как часто случалось, когда зима переходила в весну, Мэтью Тэтчер снова рассказал себе историю о том, как он оказался на этой земле. История то и дело менялась. Иногда она казалась правдивой, иногда даже мерещилось, что случившееся с ним было следствием выбора, и этот выбор привел его сюда — значит, так надо, и с этим можно было просто жить дальше. Однако бывали случаи, когда он едва мог вспомнить лица Джафера бин Ибрагима или королевы Елизаветы, посла, доктора Ди и священника, который омыл его и привел к христианской вере, или шум толпы в тот день, приветствовавшей грядущее завоевание католицизма армией обращенных мусульман, таких как новый христианин, Тэтчер. А потом грозили появиться Сарука и Исмаил, и Тэтчер открывал глаза, находил что-нибудь, чтобы отвлечься.

Достаточно. Работа. Мистер Леверет сказал, что это возможно. Сперва надо сделать шаг. Мистер Леверет пообещал — если слово такого человека может что-то значить.

Он стоял в поле, все кролики держались на расстоянии, тучи сгущались. Он огляделся по сторонам: не наблюдает ли кто-нибудь?

— Католик, — продекламировал он достаточно громко, чтобы еще лучше запечатлеть в памяти раздражающие детали и сравнить услышанные слова с теми, которые произнес Леверет. — Католик преклоняет колени, чтобы получить свой волшебный хлеб, крестится, закрывает глаза и верит, что хлеб преображается в кусочек плоти пророка Иссы. Однако настоящий англичанин…

Тэтчер остановился. Конечно, Леверет не называл Иисуса Христа «пророком Иссой». Нет. Надо начать заново. Он закрыл глаза, постоял, покачиваясь в темнеющем от туч поле, и еще раз собрал воедино объяснения Леверета, все звуки и слова, которые тот изрек прошлой осенью, стуком по столу отделяя факты друг от друга. Вспомнил голос Леверета, который был выше, чем можно было предположить по мощному телу и широкой грудной клетке, и тише, но каким-то образом от этого угроза не ослабевала, а усиливалась. «Пророк Исса», — снова произнес он в памяти Тэтчера. Доктор слышал этот голос, высокий и грозный: «Пророк Исса!» — но знал, что такого не могло быть, ни за что на свете не могло быть.