Поединок во тьме - Михаил Соловьев (2015)

Решил назад повернуть и лишь через час догадался, что снова ошибка. Нужно было хоть по следам идти, что ли. А как из бокового штрека на собственные отпечатки вывалился, сообразил, что третий раз здесь идет. «Что там еще Замора говорил?» — пытается вспомнить Леван, но не идет ничего в голову.

Бесконечные повороты да переходы одинаковыми кажутся, но не поддается панике Леван. Понимает, что позволь он безумию захлестнуть себя, тогда точно пропадать, а так остаются шансы, хоть и маленькие.

Когда отдохнуть сел, то заметил он, что кружит. Пять цепочек следов в разные стороны расходятся. Решил на правую руку идти и в левые переходы нырять. Когда выскочил на рудничный двор, в котором лагерь свинорылого с товарищами был, глазам не поверил. Вот она, дверь насосной, откуда экспедиция сегодня утром ушла.

Судя по замку, не вернулись, а значит это одно — достали-таки их Роин с Заморенком, всех четверых.

К канату пошел.

Теперь дорожка ясная, сколько раз туда-обратно гуляли. Сообразил, что вот оно, то место самое, где тело Юркино убийца бросил, когда побежал. Однако не оказалось там Заморы, и, значит, доделал-таки свое дело упыренок.

«Ну что же, пусть как есть, — рассудил Леван, разглядывая натекшую из головы товарища лужицу и следы на крошке каменной. — Мертвое — мертвым, а живое — живым… Мне сейчас только до лагеря добраться, а там планшетка и план выхода».

До полуобваленного штрека быстро дотопал. Внутрь нырнул и обомлел — нет ничего. Будто корова языком слизнула. Выскочил на другую сторону двери к ручью — пусто…

Только сейчас Левану по-настоящему страшно стало. Чуть не завыл он, как Роин в ледяной преисподней, но сдержался.

Удивило его только, что не прибрал и его этот гном подземный до сих пор. Скорее всего, не хочет на открытый бой выходить, потому и лишил его плана и жратвы вместе с ночлегом.

«Оставил, значит, помирать меня?» — задумался Леван и понял: убежден противник, что не выбраться ему.

Путаются мысли. Только привычка к риску и уверенность, выработанная годами, паниковать не дают. Сейчас надо еще раз ситуацию обдумать и что-то решать.

«Свинорылый на веревке прибыл, — соображает абрек. — Значит, выход наверху есть. На тот рудничный двор еще и лестница какая-то приходит… А что, если рискануть?»

Тусклый свет фонарика, закрепленного на голове, вырывал из кромешной тьмы воду, бегущую по скале вниз, и мокрые ступени лиственничной лестницы. «Сколько там еще? — всматривался в зияющую черноту человек, распластанный на высоте девятиэтажного дома. — И что потом?» Перед глазами еще стояла картина падения товарища в подземную реку: тело летело, судорожно хватая руками воздух, фонарь высвечивал несущийся подземный поток.

Действительность вернулась, смешивая краски. Руки замерзли. Вода многочисленных ручьев, стекающих в чрево заброшенной шахты, была холодной.

Очень хотелось есть.

Вечная сырость штолен и штреков и постоянно низкие температуры могли убить и более опытного человека, чем новичок, потерявший проводника и товарищей. Отчаяние захлестывало разум. Умирать не хотелось. Где-то там, наверху, шла другая жизнь, оставленная всего несколько дней назад. Нужно было двигаться.

Свет диодных лампочек задрожал. Человек на лестнице замер и неожиданно уловил движение воздуха слева. Дуновение показалось на удивление теплым и принесло с собой осенний запах прелого листа. «Вентиляция!» Мужчина повернул голову в сторону открывшегося штрека. «Вентиляция или один из скрытых входов», — вспомнил он рассказы покойного проводника. Рубчатая подошва башмака коснулась края скалы, смахнув с нее каменную крошку, и незадачливый путешественник шагнул в неизвестность.

43. В. Козлякин

Хорошее оружие — кирка. Когда чвакнул Юрку по темечку, тот даже не гавкнул. Одну ошибку совершил: посчитал, что один пойдет Заморенок, и решил тело спрятать, но не вышло.