Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила - Мэри Стюарт (2018)

Я остановилась, чтобы перевести дыхание, и разглядывала неприступные белые стены, массивные бронзовые створки запертых ворот. Мне припомнилось, как я в последний раз видела тетушку Гарриет. Смутные детские воспоминания… Осенняя пора, сад вокруг дома. Ласковый, но порывистый сентябрьский ветерок взметает клубами опавшие листья, и розовощекие яблоки, сбитые ветром, с глухим стуком падают на влажную землю. Послеполуденное небо затянуто облаками, в небе кружатся грачи, готовясь к перелету в теплые края. Тетушка Гарриет смеется над какой-то шуткой Чарльза; в памяти оживает ее голос, хриплый, как карканье грачей…

– Возле двери должен быть колокольчик. Объясните мне, что сказать привратнику, и, если старый хрыч не спит, мы, может быть, уговорим его доложить почтенной леди о нашем прибытии, – бодро заявил Хамид, приближаясь по пыльной каменистой тропинке к воротам.

Глава 3

Этот старый дворец называется – мир…

Омар Хайям. Рубаи

Главные ворота – двойные створки, обитые бронзовыми гвоздями, под деревянной аркой, украшенной изысканной резьбой, – на первый взгляд потрясали воображение, но, приблизившись, я разглядела, что тяжелый дверной молоток давно исчез из своей петли и что пышная резьба по дереву сглажена ветром почти до основания. На глухих высоких стенах кое-где виднелись остатки цветной росписи; призрачные мозаичные фигуры и проплешины битого мрамора были кое-как заштукатурены и окрашены в бледный охряной цвет, который на солнце выгорел до тусклой белизны. Возле правой створки ворот виднелась рукоятка звонка.

Хамид дернул за рукоятку. С натужным стоном, хорошо различимым в тишине, натянулась ржавая проволока, фут за футом подбираясь к звонку. Спустя несколько долгих секунд заскрипели и лязгнули пружины, и позади тяжелых ворот глухо звякнул колокол. Гулкое эхо медленно угасло в его бронзовом чреве, и, словно откликаясь, залаяла где-то собака. Снова наступила тишина.

Хамид еще раз поднял руку к звонку, но тут за воротами послышались шаги. Едва ли это можно было назвать шагами, скорее, шарканье по пыльным каменным плитам мягких шлепанцев. Затем чьи-то руки изнутри принялись возиться с замком. Без всякого удивления я услышала, как со скрежетом отодвигается тяжелый засов. Приоткрываясь, створки ворот издали зловещий скрип.

Я переглянулась с Хамидом. В его взгляде сияло то же самое радостное предчувствие, какое, несомненно, он увидел в моих глазах. Кто бы ни открыл нам дверь после такого внушительного вступления, он непременно принесет с собой разгадку всех тайн.

Ничего подобного. Привратник превзошел все наши ожидания. Одна высокая створка с громким скрипом приотворилась, и за ней мы увидели узкий проход. Нашим глазам, привыкшим к яркому солнечному свету, показалось, что внутри царит полная тьма. Сквозь узкую щель мы различили высокую согбенную фигуру в белом. На какое-то безумное мгновение я подумала, что у фигуры нет лица – так подействовали на меня вводные эффекты в духе Хичкока, предварявшие ее появление. Потом я разглядела, что человек этот смугл, почти черен, настолько черен, что в темноте коридора выделялся лишь его белый наряд.

Незнакомец выглянул из темноты на солнечный свет. Это оказался сутулый узкоплечий старик. Из-под складок куфии – арабского головного убора – виднелось морщинистое, как чернослив, смуглое лицо. Он подслеповато моргнул и пробормотал что-то Хамиду, очевидно, по-арабски. Затем попытался захлопнуть ворота.

– Погодите. Одну минуту. – Одним проворным прыжком Хамид втиснулся в приоткрытую щель, его крепкое молодое плечо уперлось в створку. Мы заранее договорились о том, что он скажет привратнику. Юноша настойчиво затараторил по-арабски. – Это не обычная посетительница, она родственница твоей госпожи, ее нельзя прогнать. Выслушай.

Старик неуверенно застыл, и Хамид продолжил атаку: