Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила - Мэри Стюарт (2018)

– Всего на минутку. Выглянула послушать соловьев. Ой, посмотрите, какие цветы! Это из-за грозы? Наверно, дурной ветер принес больше хорошего, чем мы ожидали?

Очередной коридор вывел нас в тесный дворик, где вчера мы с Хамидом ожидали решения тетушки Гарриет. Здесь дождь тоже поработал на славу, чисто вымытые мраморные колонны ослепительно белели на солнце. Возле их подножия в резных вазонах пышно распустились анемоны. Ярко-красные цветы алели среди высокой травы, как капельки крови.

– Мои сады Адониса, – сказал Джон Летман.

– Что-что?

– Сады Адониса. Знаете миф об Адонисе?

– Знаю только, что Афродита встретила его в Ливане и что каждую весну его кровь окрашивает речную воду в красный цвет. Отчего это происходит? В воду попадает железо?

– Да. Это один из вариантов легенды о весеннем воскрешении природы, подобно мифам о Персефоне и об Осирисе. Адонис был богом урожая, богом плодородия, и умер, чтобы воскреснуть вновь. Сады Адониса – можете считать их маленькими персональными символами смерти и воскрешения. К тому же они связаны с симпатической магией – те, кто их высаживает и заставляет семена и цветы расти с невероятной быстротой, верят, что они помогают взойти ежегодному урожаю. Цветы и травы в таких садах расцветают, вянут и погибают в считаные дни, а затем все остатки «садов» вместе с изваяниями божества под горестный плач женщин несут к морю и бросают в воду. Понимаете? Здесь все смешалось – культ Диониса, Осириса, аттические ритуалы. Хотите верьте, хотите нет, но эти представления в своей первоначальной, чистой форме господствуют и ныне по всему миру. – Летман запнулся и искоса взглянул на меня. – Извините, прочитал целую лекцию.

– Нет-нет, продолжайте, мне очень интересно. А зачем вы высадили сад Адониса здесь?

– Да просто так. Всего лишь оттого, что сейчас подходящее время года, к тому же интересно посмотреть, с какой быстротой будут эти цветы распускаться и вянуть здесь, в собственной долине Адониса. А вам не любопытно?

– Мне-то любопытно. Я всегда отличалась романтическими наклонностями. Но вы-то? Какое отношение имеют Адонис и все прочее к психологической медицине? Или сады – это идея тетушки Гарриет?

– К чему?.. Ах да, разве я не говорил, что пишу статью? Меня всегда интересовала психологическая природа религиозной одержимости, и я затрагивал в этой статье некоторые аспекты экстатических религий Ближнего Востока – мифы об Орфее, о Дионисе, об Адонисе в самых разнообразных формах. Вот и все. В этих местах мне удалось собрать немало интересного материала. – Он усмехнулся, чуть застенчиво. – Меня нельзя упрекнуть в том, что я отношусь к делу спустя рукава. Когда ваша тетушка отпускает меня, я сажусь на коня и объезжаю окрестные деревни. Если вы останетесь здесь подольше, то сможете…

– Вы ездите верхом?

Мы вышли на майдан, большой двор сразу за главными воротами. Джон Летман кивком указал в дальний конец двора.

– Там в конюшне стоит лошадь. Вам известно, что ваша тетушка перестала совершать верховые прогулки всего пару лет назад? Она примечательная… Глядите-ка! Дверь до сих пор заперта. Насирулла еще не пришел. – Летман взглянул на часы. – Что-то он запаздывает. Погодите полминуты, я раскрою двери и дам Кашару подышать свежим воздухом.

Он распахнул верхнюю половинку двери и прикрепил ее к стене гнилым на вид деревянным колышком. В полутемной глубине конюшни дремал, опустив голову и вяло пошевеливая ушами, рослый конь. Арабский скакун гнедой масти.

– Когда вы ездите верхом, то надеваете арабское платье? – спросила я.

Летман удивленно взглянул на меня.

– Обычно – да. В нем прохладнее. А что? Погодите-ка… Вы говорили, что вчера ездили к истоку Адониса? Значит, видели меня там?

– Да, в деревушке за водопадом. Я узнала вашу лошадь. И еще с вами были собаки. – Я улыбнулась. – У вас был такой романтичный вид, особенно в сопровождении пары салюки. Должна сказать, это было самое яркое событие за весь день.