Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила - Мэри Стюарт (2018)

Проплутав так часа два, измазав руки и запачкав пылью туфли, я ни на йоту не приблизилась к цели. Нигде не было ни двери, мало-мальски похожей на черный ход, ни лестницы, которая могла бы к ней вести. Правда, во время моих блужданий мне изредка попадались какие-то запертые двери. Самой многообещающей из них казалась калитка на восточной стороне майдана, высокая, с узким отверстием для доступа воздуха, забранным частой решеткой. В эти послеполуденные часы дворец казался совершенно пустынным, нигде не было ни души. Я подтянулась и выглянула наружу, но не разглядела ничего, кроме пары-другой ярдов мощенного грубым камнем коридора, ведущего в пустоту. Было ясно, что коридор располагается на том же уровне, что и калитка, и ведет не в том направлении. Никакого намека на лестницу, и к тому же калитка все равно была крепко заперта. Лестницы попадались в изобилии, они располагались совершенно бессистемно и вели вверх и вниз, с этажа на этаж, доводя до умопомрачения своей хаотичной запутанностью. Однако нигде я не встретила ни намека на фундамент или подвальный этаж. Самый длинный лестничный пролет насчитывал всего двенадцать ступенек и вел наверх, в галерею, окружавшую по периметру огромный гулкий зал, в котором можно было бы задавать балы. Под крышей в нем гнездились ласточки, в незастекленные оконные проемы пробилась и заполонила стены пышная бугенвиллея. Вдоль зала тянулись два ряда высоких сводчатых окон, подоконники их находились на уровне колена: внешний ряд был пробит в южной стене дворца, а внутренний выходил в длинный коридор, в котором, помимо этих окон, не было больше ни одного источника света. В пыльном воздухе висели горячие косые контрфорсы солнечных лучей, проникавших сквозь наружные окна; с колонн безжизненно свисали пурпурно-красные цветы. Грохот реки, бурлящей в далеком ущелье, казался всего лишь тихим шепотом.

Без четверти пять. Я отошла к тенистой внутренней стене галереи и устало опустилась на широкий подоконник. Либо эта задняя калитка нам просто померещилась, либо она была надежно укрыта за одной из запертых дверей. Разумеется, я сумела обыскать дворец лишь поверхностно, но решила, что продолжать поиски нет смысла. Просто удача отвернулась от меня. Придется все-таки Чарльзу карабкаться на стену. И поделом ему, сердито подумала я, отряхивая пыль с колен.

В одном отношении мне повезло: за весь день я никого не встретила. Тем не менее, попадая под перекрестный обзор бесчисленных смотровых окошек, я старалась делать вид, что просто так гуляю по дворцу и забрела сюда совершенно случайно. Не раз я задавалась вопросом, не расхаживают ли по дворцу гончие псы и не настроят ли их на дружелюбный лад воспоминания о том, что в прошлый раз они видели меня в компании Джона Летмана; однако опасения мои оказались напрасны – собак я не повстречала. Возможно, они до сих пор были заперты в каком-нибудь небольшом дворе; если так, они не подавали оттуда никаких признаков жизни. Скорее всего, послеобеденный сон сморил и их.

Где-то внизу, в дальнем конце коридора, скрипнула, приоткрываясь, дверь. Я вскочила на ноги. Сиеста окончилась, дворец пробуждался. Мне следовало поскорее возвращаться к себе в комнату на случай, если кто-нибудь вздумает принести мне чаю.

На каменных плитах застучали легкие шаги, мелькнуло алое шелковое платье. В дверях появилась Халида. Она остановилась на пороге, оглянулась и вполголоса сказала что-то человеку, стоявшему в комнате, у нее за спиной. Тонкие смуглые руки томным движением поправили позолоченный пояс на талии. Она снова переоделась. Черное рабочее платье исчезло. На сей раз на девушке был ярко-алый наряд с бледно-зеленой отделкой, позолоченные сандалии на высоких каблуках с загнутыми на персидский манер носами. Птичка снова нацепила праздничные перышки, красивее, чем прежде.