Больная любовь - Джесс Хилл (2021)

Огромный размах домашнего насилия в нашей стране приводит к перегрузке системы защиты детей. Особенно поражает статистика по штату Южная Австралия: здесь каждый четвертый ребенок до десяти лет нуждается в специальных охранных мерах[97]. [3] Не удивлюсь, если вы не поверите таким цифрам. В этом вы не одиноки. Исследовательница Фиона Арни, имеющая двадцатипятилетний опыт работы в сфере защиты несовершеннолетних, тоже не поверила. Когда она увидела эти данные в отчете Королевской комиссии по вопросам защиты детей, она попросила открыть ей доступ к официальным данным, чтобы проверить достоверность информации. Оказалось, все достоверно. Расчет делался на основе данных по 300 000 детей, родившихся после 1994 года. [4] «Наша система не готова справляться с такой нагрузкой, – заявила Арни в интервью ABC. – Это настоящий кризис». [5]

Несовершеннолетние, оказавшиеся в агрессивной среде, вынуждены вырабатывать собственные стратегии выживания. Это не физическое, а психологическое приспособление. Как пишет Джудит Херман, им «приходится как-то сохранять доверие к людям, по всем своим проявлениям недостойным доверия; им приходится обеспечивать свою безопасность в небезопасных ситуациях, сохранять контроль в условиях ужасающей непредсказуемости, находить силы при полной беспомощности». [6]

Такие дети могут стать блестящими тактиками, их чувства тонко настроены на то, чтобы уловить малейшие сигналы опасности.

Есть дети, которых мы называем «свидетелями», – домашнее насилие происходило у них на глазах. Но такая формулировка неверно отражает их опыт. Они не были пассивными наблюдателями. Они жертвы в полном смысле слова, со своими потребностями, страхами, привязанностями, независимыми от чувств пострадавшего родителя. Этот факт зафиксирован в австралийском законодательстве: простое присутствие ребенка в ситуации насилия в настоящее время считается одной из форм детского абьюза. [7] Когда дети живут среди жестокости, в значительной степени возрастает вероятность, что они сами могут подвергнуться физическому или сексуальному насилию. Примерно в 55 % семей, где процветает принуждение, практикуется также и физическое давление на детей, а в 40 % случаев оно сопровождается сексуальными домогательствами к детям. [8] Не говоря уже о том, что очень часто женщина, страдающая от агрессии мужа, вымещает зло на своих же отпрысках. Ей необходимо почувствовать, что хоть над кем-то она имеет власть. А иногда мать может решить, что жесткий стиль воспитания убережет детей от еще худших нападок со стороны отца. Кроме того, нередко случается, что забитая и измученная женщина начинает пить или злоупотреблять наркотиками, и самые младшие в семье не могут при этом не пострадать.

Подросток часто винит себя, полагая, что если он будет вести себя «правильно», то конфликты родителей прекратятся.

У австралийских СМИ вдруг открылись глаза на все ужасы насилия против женщин после того, как отец убил сына среди бела дня. Однако, несмотря на то что главной жертвой преступления стал 11-летний Люк Бэтти, мы все до сих пор не вполне осознали, какое страшное воздействие агрессия в домашней среде может оказывать на детей. В отчетах о происшествиях они упоминаются лишь вскользь, будто это не самостоятельные личности, а «придаток» к родителям. Многие журналисты отказываются расспрашивать несовершеннолетних о пережитой травме, считая, что для такой беседы нужны специальные навыки. А те публицисты, которые готовы открыто поговорить об этом, зачастую сталкиваются с противодействием правозащитников, уверенных, что детская психика слишком незрелая и уязвимая для таких бесед. К тому же люди в массе своей убеждены, что журналистам не следует доверять.