Ничего не говори - Брэд Паркс (2019)

После Инцидента и назначения меня судьей я, с помощью приятеля из Департамента национальной безопасности, принял меры, чтобы наш адрес не появился в базах общего доступа, и теперь молился, чтобы это сработало. Я не знал, что подумают похитители, когда увидят у нас на подъездной дорожке вереницу фургонов новостных телеканалов.

– А что мне делать, если кто-нибудь из них все-таки появится? – спросила она.

– Скажи, что они посягнули на частную собственность, и пошли их куда подальше.

– А ты… ты не можешь сейчас приехать домой? Рядом с тобой я бы чувствовала себя лучше.

– Я сейчас не могу отсюда выйти, – сказал я, бросив взгляд в окно, – к тому же есть опасность, что кто-нибудь из журналистов проследит за мной и выяснит, где мы живем. Может, тебе лучше поехать к маме? Или к Карен? Собери сумку. Переночуй у них. Может, даже останься на несколько ночей.

Это оградило бы жену и Сэма от репортеров. И дало бы мне возможность с ней не разговаривать. К тому же она не сможет сбегать на свидания к Полу Дрессеру, правда? Я представить себе не мог, чтобы Джина или Карен знали и поддерживали ее в этом.

– Ну да, думаю, мы… Привет, сынок… – сказала Элисон потеплевшим вдруг голосом. – Я как раз разговариваю с папой.

Очевидно, в комнату вошел Сэм. Я слышал, как он что-то говорит, но слов разобрать не мог. Услышал только ответ Элисон:

– Нет, малыш, у мамы все хорошо.

Он опять произнес что-то неразборчивое.

– Ах ты, мой славный, хороший мальчик. Давай ты спустись и посмотри еще одну программу. Как только мы с папой закончим разговаривать, я сделаю тебе корн-дог.

Элисон подождала, вероятно, пока Сэм не вышел, и прошептала:

– Он сказал, что я грустная, и спросил, все ли у меня в порядке.

– Наш мальчик любит свою маму, – сказал я и буквально оцепенел от этой мысли. Кто бы ни был причиной этого ужаса и как бы плохо ему самому ни было, Сэм все равно старался поддерживать свою мать.

– Скотт, – тихо продолжала Элисон, – я здесь просто схожу с ума. А если кому-нибудь из журналистов станет известно о… о том, почему ты вынес такой приговор?

– Не станет. Если это кому-то и известно, то только похитителям, но я не думаю, что они станут устраивать пресс-конференции.

– А если кто-нибудь пойдет в школу и выяснит, что мы больше не водим туда детей? Или если одну из моих сестер прижмут к стене с микрофоном в руках и она решит тебя защитить?

– О господи. Вели им молчать. Они в обязательном порядке должны…

– Да знаю я, знаю. Я хочу сказать… что угодно может пойти не так. Просто… все выходит из-под контроля.

А ты только сейчас это заметила? – хотелось закричать мне. Но едкий комментарий был бы совершенно бесполезен. Вместо этого я решил сказать ей горькую правду:

– Послушай, я понимаю, что моя роль – успокаивать тебя и утешать, но ничего хорошего я сейчас сказать не могу. Ты совершенно права. Ситуация вышла из-под контроля. Причем давно. Мы ничего не…

Я уже хотел было сказать «Мы ничего не можем сделать», но меня вдруг осенила мысль: может, она паникует, потому что ситуация вышла из-под ее контроля? Может, она начала бояться разоблачения только теперь, потому что они с Полом Дрессером чего-то не предусмотрели? Я воспользовался другим местоимением, чтобы закончить фразу:

– Я ничего не могу сделать.

– Да, я… Я знаю. Хорошо. Думаю… Думаю, мы с Сэмом поедем к маме. Останемся там на ночь. Может, на две.

– Хорошая мысль, – сказал я, – созвонимся позже.

– Договорились. Я тебя люблю.

Я набрал в легкие побольше воздуха, напомнил себе, что доказательств о причастности Элисон к похищению у меня нет, только смутная гипотеза, и произнес:

– Я тебя тоже.

Команды телевизионщиков постепенно разъехались. Некоторые продержались только до обеда, другие ждали до вечера, в надежде, что я выйду по окончании рабочего дня. Последняя сдалась только после захода солнца.