Гринвич-парк - Кэтрин Фолкнер (2021)

Конечно, он действовал из лучших побуждений, но я не могла остаться — хотела домой, хотела ненадолго уехать от того ужаса. В машине у меня имелся всего один компакт-диск, и я слушала его снова и снова, включив музыку на полную громкость. Надеялась, что это поможет забыть то, о чем говорилось на судебном заседании во второй половине дня. Результаты экспертизы показали, что у пострадавшей под ногтями были обнаружены занозы. Когда эти сведения представляли, она, стоя на свидетельской трибуне, смотрела в пол, пряча глаза под упавшими на лицо волосами. Словно это ей следовало стыдиться. А обвиняемые, в дорогих костюмах, сидели со скучающими лицами, обмениваясь записками или ухмыляясь, если присяжные на них не смотрели. Даже когда она описала суду свое состояние после произошедшего. Тогда она думала, что лучше б умерла.

Во время оглашения результатов судебно-медицинской экспертизы я невольно пыталась представить, что чувствовала несчастная девушка, когда собирали доказательства: волокна, образцы биологических жидкостей. Белый диагностический стол, холодное прикосновение металлических инструментов. А у меня самой хватило бы мужества пройти через все это после перенесенного надругательства? Покидая здание суда, я увидела ее на противоположной стороне улицы. Она подпоясывала пальто. Адвокат что-то говорил ей, но, казалось, она его не слушала. Наши взгляды встретились, всего на мгновение, когда она заметила меня. Я кивнула. Она отвернулась.

После я зашла в паб через дорогу от здания суда и написала полный отчет. Стиснув зубы, пыталась сохранять объективность, ведь нужно было отразить позицию и противной стороны. Оба подзащитных отрицают все предъявленные им обвинения. Отослав статью, я с облегчением выдохнула.

Как же я радовалась, видя указатели на Лондон, огни автострады, пьяные лица шатающихся бражников в Кэмден-Тауне. Неряшливые террасы на моей улице. И вот скрежет ключа в замке, мяуканье Сокса, прикосновение его мордочки, трущейся о мои ноги. В моей квартире царил беспорядок, коврик в прихожей устилал ворох непрочитанных писем, в холодильнике было пусто. Я включила воду полным напором, разделась и запихнула все свои вещи в стиральную машину. Потом очень долго стояла под душем.

— Я читала сегодня твою статью, — говорит теперь Рейчел. — Про тех сучар-отморозков.

Ее вульгарная речь режет слух.

— По мне, так нужно просто вешать подонков, насилующих женщин. — Она отпивает глоток из своего кофейного бокала, кладет в рот оливку. — Или расстреливать. Или сажать на электрический стул. Что угодно. Лишь бы они сдохли.

К моему облегчению, в кухне появляется Хелен. Она идет к одному из шкафов и начинает насыпать в чаши орехи и чипсы, будто она у себя дома, а не в гостях у Рори и Серены. Заметив меня, Хелен улыбается, затем с опаской смотрит на Рейчел. Улыбка гаснет на ее губах. Нос и глаза у нее покрасневшие, словно она недавно плакала. Живот под платьем кажется непомерно тяжелым.

— Как самочувствие? — обнимаю я ее.

— Хм-м? Нормально.

— Глаза немного красные.

— Да все нормально, — уверяет меня Хелен, качая головой.

В открытых дверях, ведущих на террасу, возникает Чарли.

— Он наклоняется, чтобы чмокнуть меня в щеку, но промахивается, скользнув губами по мочке моего уха и по шее. От него веет табаком, шампунем и еще чем-то особенным — запахом Чарли. Я смотрю на сад за его спиной, жалея, что мы стоим в жаркой кухне, а не в прохладе под открытым небом. Чарли бросает на меня пытливый взгляд. У Хелен вид сердитый. Рейчел смотрит на меня. Все молчат. Напитки, спохватываюсь я. Нужно принести всем напитки.

— Ладно, — нарушаю я молчание. — Все хотят выпить? Рейчел… м-м… ты как?

Оказывается, все уже при напитках, а Хелен ничего не хочет. Я лишь привлекла внимание к кофейному бокалу Рейчел, в который налито вино. Все четверо, замерев, мы смотрим на ее ополовиненную кружку с красной жидкостью.

— Мне долей, пожалуйста, — бодрым тоном произносит она.